ХРИСТОМ ДО КОНЦА

СО ХРИСТОМ ДО КОНЦА
тайное обучение молодёжи истинам веры, несмотря на изданный 21.01.1921 г.
Советской властью декрет, запрещавший изучение религии до 18 лет. Религиозное
обучение детей и молодежи было объявлено государственным преступлением,
причём жестоко каравшимся. Он же совершенно сознательно
не подчинился столь безбожным требованиям большевиков и был готов отправиться
в лагерь или на смерть, ежеминутно защищая веру и христианскую
нравственность.
Ещё в царское время, будучи в 1886 г. приходским викарием, о. Малецкий
за защиту прав Церкви был приговорён к шестимесячному заключению
в доминиканский монастырь в Аглоне. После смерти настоятеля своего прихода
Александра Сипайлло о. Малецкий не счёл возможным отдать ключи
от храма Пресвятой Девы Марии в Минске новому настоятелю, назначенному
на должность не митрополитом, а светскими властями.
Его несгибаемая воля и пастырские труды в период, предшествовавший
1917 г., привели к тому, что он вместе с другими обвиняемыми оказался в 1923 г.
на скамье подсудимых во время московского процесса католического духовенства
Петербургского деканата. За свою «контрреволюционную деятельность»
был приговорён к 3 годам лишения свободы. После освобождения из тюрьмы
и возвращения в Ленинград не оставил священнического служения. Престарелый
пастырь, выпущенный из подвалов ЧК, нашёл в себе достаточно сил для
труда и борьбы в Винограднике Господнем.
В 1921–1928 гг. трижды, стремясь пополнить ряды священников, пытался
организовать тайную семинарию и не переставал материально помогать духовенству,
заботясь о собратьях по служению, так же, как и он сам, переживавших
трудные дни. Для всех был опорой, не страшился поддерживать связи
со священниками и епископами за рубежом, был неизменно послушен своим
настоятелям и поддерживал их решения, даже если и имел своё собственное,
отличное от них, мнение.
В 1926 г. принял (причём добровольно, видя в этом прежде всего волю
Божию) ещё один крест на свои плечи, тем самым увеличив свои страдания, –
был хиротонисан во епископы и назначен Апостольским администратором
Ленинграда.
Свою собственную жизнь, без остатка, с самого начала своего служения, он
посвятил служению детям из бедных семей и сиротам. После большевистского
переворота отдал своё сердце прихожанам и всем нуждающимся. Его пастырская
ревность не была подорвана: в продолжение многих часов подряд он исповедовал,
служил Святую Мессу в разных храмах и часто проповедовал, несмотря
на преклонный возраст и слабое здоровье: он уже перенёс два инфаркта.
Все четыре года своего епископства он прожил, ожидая ареста и заключения
в тюрьму. За ним следили, производили обыски и постоянно устраивали
провокации, сопровождавшиеся унижением, но он не давал себя сломить и
мужественно шёл своим крестным путём. Советские власти просили его покинуть
Ленинград «ради его же блага», но он не хотел сделать этого по своей
воле. Неоднократно ему предлагали выехать за границу, но он неизменно отказывался.
Большевики боялись его необычайной активности, которая не давала ему
опускать руки, но заставляла вновь и вновь браться за работу, несмотря на систематическое
и постоянное разрушение его трудов безбожным режимом.
МУЧЕНИЧЕСТВО СЛУГ БОЖЬИХ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ
Он был настоятелем прихода Пречистого Сердца Пресвятой Девы Марии
в Ленинграде (ул. Кирилловская, 19), особенно внимательно относился
к духовным нуждам своих прихожан и очень переживал, видя, как много верующих
отдаляется от Бога. Изо всех сил он защищал свой маленький храм
от закрытия. В проповедях настаивал на соблюдении церковного права, в особенности
ратовал за возможность обучения детей основам веры. Сознательно
занимался таким образом «антисоветской деятельностью», отдавая первенство
закону Бога перед законом человеческим. Не желал подчиниться безбожным
законам, что могло для него завершиться трагически.
После своего последнего ареста в 1930 г. всю «вину» за свою «антисоветскую
деятельность» он взял на себя. Никого из тех, кто в тот момент ещё был
жив, он не подверг опасности ареста, ибо не назвал их имён. Во время допросов
в прокуратуре держался очень достойно. Был приговорён к ссылке в отдалённый
край в Восточной Сибири, населённый бурятами. Ссылка была самым
лёгким наказанием в СССР, но для 70-летнего священника, пережившего два
инфаркта, она могла оказаться невыносимой.
Он жил в крестьянской избе, был болен и тратил много сил, чтобы выжить
ради блага других. Чтобы заработать на хлеб и кров над головой, ему приходилось
трудиться. В письмах из ссылки он писал, что думает о смерти, что хочет
здесь завершить свою деятельную жизнь, но во всем предаётся воле Божией.
Одиночество лишь усилило в нем любовь к Богу и, несмотря на чрезвычайно
трудные условия жизни (страдая от холода в суровые зимы, от гнуса – летом),
он не роптал. Постоянное ощущение голода, помноженное на личные переживания
и унижения, – страшное мучение, но он переносил его достойно. Необходимы
сильная вера и пламенная любовь, чтобы вынести все это и не сломаться.
К жизни еп. Малецкого очень подходят слова ап. Павла: «Кто отлучит
нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота,
или опасность…» (Рим. 8. 35).
Тяжёлые бытовые условия не смогли лишить его душевного равновесия
и доброжелательности, и он во всем полагался на Провидение Божие. Скорее
он позволил бы себе забыть обо всем и все потерять, лишь бы только принадлежать
Христу. На все он смотрел глазами вечности. Ему выпало жить в непрестанном
страдании, как и Христу, и подобно Христу, постоянно пребывать
в своём Гефсиманском саду. В сердце носил он жертву Христову и «сораспялся
Христу» (Гал. 2. 19).
Можно быть уверенным, что еп. Малецкий принёс себя в жертву и за поруганную
Церковь в Советской России, и за вверенное ему Богом стадо. Он
был готов умереть в одиночестве и изгнании. Все что имел, он отдавал Богу:
здоровье, силы и память, которую постепенно начал терять.
После трёх лет ссылки, в январе 1934 г., он смог возвратиться в Ленинград.
Там он хотел продолжить своё служение и мечтал умереть среди своих прихожан.
Однако польские власти, как церковные, так и государственные, захотели,
чтобы епископ приехал в Польшу. Они надеялись, что там он поправит своё здоровье
и выступит свидетелем гонений на Церковь в большевистской России. Епископ
же не хотел оставить свою паству, говоря, что не может оставить верующих,
поскольку у них не осталось священников. И все же согласился на выезд, когда ему
сообщили, будто сам папа просит его прибыть в Рим и дать отчёт о положении
Католической Церкви в России. Пойдя на этот небольшой обман, его вывезли,
82 83