Prokopyev_monology

Монологи под образами
Тётя Лида стала крайней. Брат долго обиду держал. Мать Алёши
— Надежда — моя закадычная школьная подруга. Со второго
класса, как она в нашу школу пришла, дружили, за одной партой
сидели, сердечных тайн друг от друга не было. Через меня с братом
познакомилась. Из-за Алёши чёрная кошка между нами пробежала,
несколько лет па меня дулась.
Алёша уверовал всем сердцем. Потянулся к церкви. И не скры ­
вал этого. В техникуме, был период Советского Союза, начались
трения. Родители недовольны. Как так, молодой парень хуже бабки
посты соблюдает, церковные книги читает. Отец хочет, чтобы
сын техникой увлекался, у них машина, мотоцикл, Алёша — нет.
Ему ещё и восемнадцати не исполнилось, а он стал говорить о монашеской
жизни.
Родители на меня: «Испортила мальчишку! Твоё дурное влияние!»
Похвастаться, что моя заслуга, — не могу: всего-то в церковь
Алёшеньку отвела. А уж они меня виноватят, они меня костерят.
Однажды Иван с Надеждой приехали в Петропавловск, заходят...
Чувствую — не в гости. Лица грозные... Надя, как сердится, смотрит
мимо, брат в таком состоянии громко в нос дышит. В детстве
мы любили его передразнивать. Он меня на три года старше. З а ­
явились накачаево устроить. Своим детям, дескать, даёшь образование,
а нашего с панталыку сбила. Монашка Люда учила: чтобы
снять с людей агрессию, читай монашескую молитву: «Спаси, Господи,
и помилуй раба твоего и его святыми молитвами меня помилуй».
Я как увидела: подруга мимо взглядом целит, брат сопит, сообразила
о сути визита, начала про себя читать на рабов Божьих Ивана
и Надежду. Молюсь-молюсь, у них ничего с руганыо не получается.
Приехали дать мне чих-пых, а суровый настрой улетучился, всю дорогу
репетировали, как мне разнос учинить, всыпать по первое число,
да ничего... Поворчали немного, на том и закончилось.
Алёша музыкальную школу по классу баяну окончил, голос
высокий, чистый, захотел петь на клиросе. Кроме этого, объявил
родителям о жизненных планах: «Буду осенью поступать в духовное
училище, потом в семинарию». У родителей трагедия. Н ачались
скандалы. «Ты в своём уме? Какое пение в церкви? Какая семинария?
Не позорь нас! Попом он задумал!» Никто не уступает.
Ване с Надей помягче бы с ребёнком, учитывая юношеский м аксимализм.
Они дошли до крайностей. «Тебе, — говорят, — надо в психушке
лечиться, разве может нормальный, здоровый парень вбить
церковь в голову?»