Prokopyev_monology

кая власть. У отца почерк бисерный, маленькие буковка к буковке,
но чёткие. 11а железной дороге в службе тяги работал инженером.
Но почерку чувствую: писал и ужасно волновался. Поражён был...
Боже, как папа постарел за годы, пока меня не было...
Дней десять я просидел в изоляторе. Окон нет, только электричество,
но хорошо —спжу-лсжу, на работу не выводят. Размышляю,
что же дальше будет? 11о уже и то хорошо: какое-то время не горбатиться
в шахте. 11аконец, офицер, капитан, забирает меня. Кобура
пустая, выводит за проходную, через ворота, через домик на улицу.
Взял па вахте пистолет. А ему конвой говорит: «А зачем пистолет,
он же освобождается?»
«А затем».
Вышли, стоим, оказывается — автобусная остановка.
Зима на севере — сплош ная темень. Подъём ночыо, работаем
ночыо, ложимся ночыо. Стоим с капитаном, автобус ждём, прожектора
лагерные вдоль забора быот, столбы света пытаются вырвать
лагерь из темноты. 11о кругом она властвует, и только далеко-далеко
в небе — экзотика. Северное сияние дыш ит разноцветными вертикальными
полосами. Конвой ко мне повернулся: «Какая красота!
Какая красота!»
Да на кой чёрт мне эта красота сдалась с надзирателем иод боком?!
Промолчал на его восторги.
Стоим. Автобус П А Зик подкатил. Из пего вышли вольнонаёмные,
что на смену приехали. Мы сели в автобус.
За девять лет я одичал... Иногда подумаю: восемьдесят восемь
лет прожил, из них почти десять, и каких — с двадцати пяти
до тридцати пяти — за колючей проволокой. Каждый шаг, каждый
вдох колючкой ограничены... И вдруг — нет её! В автобусе не зековская
жизнь. Ребёнок заплакал, молодая женщ ина успокаивает.
Голос нежный, материнский, старается тихо говорить, да я рядом
через проход сижу, слышно. «Ну что ты, моя Дуняш ечка!» И по сегодня
стоит в ушах эта напевное «Дуняшечка». А ребёнок плачет
и плачет. Тоненьким голоском заходится в крике. Я как сам не свой
сделался: женщ ина в пальто, на голове пуховый платок, плачущ ий
ребёнок... Я тоже заплакал. Не сдержался. Н аплевать на конвой,
на попутчиков. Глаза тру...
Подъехали к Воркуте, с километр осталось, остановились. Город
хорошо видно в темноте, сияет огнями... И з автобуса выш ли.
Два барака, вышка поломанная, доска висит на проволоке, вторая
Везучий