Prokopyev_monology

ной задницей, — всякий раз вспоминая гот бал, не мог прим ириться
с распределением мест папа, — носилась, как наскипидаренная,
порхающую из себя изображала. Все здравом ы слящ ие признавали:
ты была самая видная и лучшая! Л когда запела...»
Мама, представляя костюм, на ф ранцузском язы ке пела...
МОСТЫРКА
У меня голос хороший, да не для пения, только что на делянке
охрану развлекать, поэтому целый год пилил лес. Подыхал
уже, как и большинство из нас. Ж рать постоянно хотелось. М ысли
только вокруг этого крутились. Как-то летом иду по делянке,
слева под мышкой топор. И под ногами кругом м ы ш ины й горох.
Невелик, а всё что-то бросишь в себя. Я увлёкся сбором стручков.
Иду, сорву, дальше иду, снова наклонюсь... И смотрю — в полутора
метрах целый выводок лесного добра, сделал два шага, вот сейчас
нарву, стал наклоняться... Он, гад, не предупреж дая, из винтовки...
Наплевать на ж изнь человеческую, ему бы лы чку заработать.
Я так увлёкся подножным кормом, что выш ел на просеку.
Побег. Пуля ударила в лезвие топора, ближ е к углу. О тхватила кусок
и куда-то с воем ушла. Двумя м икроскопическим и осколками
топора пробило куртку, рубашку, кольнуло живот. В сердце целил.
Если бы не топор...
Мы вкалываем, нас всё время подгоняют: докаж ите работой,
что вы настоящие люди, не противники советской власти. Старайтесь,
и по вашим делам разберутся, освободят. Будете жить вольной
жизнью со всем советским народом. Ух мы поначалу вкалы вали!
Верили в обещания. Столько леса грузили! У зколейку протянули
к нам... Дураков нашли... День и ночь работали, надеялись —
освободят. Они, сволочи, безбожно врали!
Потом-то стали понимать: посулы шиты белыми нитками.
Кормить не кормят, вкалывать заставляют. Я здоровы й молодой
парень, а довели до чёртиков. Палец себе изуродовал, специально.
Давай, говорят, норму, а я не могу. Поработаю всего ничего и падаю...
Как у нас говорили: зафитилил, то есть — обессилел вконец.
Сижу и жду, когда рельса ударит... Работа тяжёлая... П илили чем?