Prokopyev_monology

Во сне ножку заносит над пропастью шажок сделать... Бегу к ней,
кричу: «Подожди, доченька! Подожди!»... И вдруг исчезает в чёрном
провале...
Она села на полок и спросила, глядя Ему в лицо:
— Может, с тобой заведём маленького?
Он не понял: серьёзно или шутка? Замешкался с ответом, не
выдержал тест.
Она засмеялась:
— М ог бы и соврать! — спрыгнула с полка и, сделав зверское
лицо, взяла веник. — Д авай-ка теперь я над тобой поизмываюсь.
Пу-ка лож ись на живот, руки по швам...
— Ты на все руки мастер! — млел под ударами.
— Л ты думал, коли голоса нет, так ни на что не годна! Поворачивайся
и получш е закрывай выступающие нежности!
Разгорячённы й, Он вышел покурить на всрандочку. Но Она
позвала:
— Потри спину.
Он мыл Её плечи, чужие и родные, полные руки, белую, сильную
женской силой спину, ложбинку позвоночника, гитарные изгибы
талия-бёдра. Дурачась, шлёпал мыльной мочалкой по тугой
заднице.
— Бабуш ка говорила: кто моет другого — с того сорок грехов
списывается.
— В таком разе дважды помою тебя, чтобы восемьдесят аннулировать.
О кативш ись водой, Она снова полезла на полок:
— Поддавай! — азартно потребовала.
Потом вместе вышли в предбанник. Разгорячённые, обессиленные.
Oil взял бутылку минералки со стола, из горлышка крупными
жадными глотками напился. Она налила в стакан пива, набрала
в рот, подошла к Н ему, припала губами к губам и мелкими
порциями стала делиться напитком.
— У меня ощущение, — произнесла, садясь па лавку, — будто
знаю тебя много-много лет. Всю жизнь. Такой длинный сегодня
день... Хотя ничего о тебе не знаю.
— Вот и чудно, разочаровываться не надо.
— Ты для меня навсегда сегодняш ний, а в сегодняшнем не разочаруюсь.
Он сидел на лавке, Она стояла над Ним, гладила Его волосы.
И запела тихо-тихо, почти шёпотом: «Ты меня на рассвете разбу-
Оброненный билет