Prokopyev_monology

«Куда ты привезла детей?» — сокрушались родители Ларисы.
О братная дорога в Китай закрыта. Переехали в Ленинград
за лучшей долей. В 1933-м дядю Федю арестовали. Тогда ещё сроки
давали детские. Два года отсидел — выпустили. Представляю,
что пережил дядя Ф едя при аресте и какую радость испытал, получив
свободу. Наверное, думал: «Два раза снаряд в одну воронку
не попадает». Попадает, в 37-м снова арест. Был специальный приказ
Ежова, по нему приехавших с КВЖ Д делали «врагами народа»
и уже меньше восьми лет не давали.
Как дядя Ф едя играл на гармошке! Мужчина сам по себе крупный.
Гармошка детской игрушечкой в его руках. Но что вытворялвыписывал
на клавиатуре! Осенью 37-го по Хайлару ходил гармонист.
Бабуш ка с дедушкой пригласили к себе в дом: поиграй, повесели
душу. Он рад стараться подзаработать. Бабушка под переливы
гармошки как расплачется: «Нет моего Феденьки в живых, нет!»
Я в 1992-м наводил справки в КГБ, запрашивал информацию про
дядю, ответили: «Высшая мера». Его расстреляли в том же тридцать
седьмом. М атеринское сердце точно почувствовало. Мне сообщили
о месте расстрела — под Ленинградом была пустошь, где производили
массовые захоронения. Дескать, желаете поклониться —
пожалуйста, у нас нет секретов. Ларису тоже расстреляли. А детей
их, двоюродных моих брата и сестёр — Витю, Дашу и Полину, как
ни искал — никакого следа. В 37-м как забрали, и канули...
М аму мою замучили японцы в том же 37-м. Какая была красавица!
Именно красавица. Папа ростом под метр девяносто, мама
ему по плечо. Густые солнечные волосы. И сама вся солнечная,
улыбающаяся. Не раз слышал, как отец говорил с восхищением:
«Зоя, ты у меня шедевр!» Мама одно время работала бухгалтером
на дороге. А ей бы, наверное, петь... Сильный, грудной, от природы
поставленный голос. Просто роскошное меццо-сопрано. И владела
им в полной мере... Как услышу романс «Я ехала домой...» —
всё: мыслями улетаю в Хайлар... Мама пела и играла на гитаре,
а папа играл на балалайке. К родителям частенько приходили друзья.
Папа меня посылает: «Юра, принеси вина». Открываю погреб,
а правая стенка — сплошь вина, три полки уставлены. Начинать
надо с нижней. Вина отец держал только французские, бордосские,
бургундские... Ликёр «Шартрез»... И коньяк был «Белая лошадь».
11игде больше такого не видел, кого ни спрашиваю — никто не знает.
На хайларском вокзале был буфет шикарный, и стояла, не знаю,
Везучий