Prokopyev_monology

стебелёк с утолщ ением наверху выстрелил. Стрелкой возвышается
над зелсныо. Обратно идёшь — цветок уже распустился. Природа
торопится отыграть свою песню за короткое северное лето. А зимой
снег, всё снегом завалено и куропаток полно белых. Абсолютно
белые, ходят по снегу, шевелятся.
В нашем особом лагере немцев много было, латышей, эстонцев,
литовцев. Л жизнь такая, что всю дорогу строем. Утром строем
в столовую, строем на шахту, строем с шахты, снова строем в столовую.
Из столовой — в барак. Наконец-то вечером наступило нестроевое
время. Личное. По строго приказано — в чужой барак ни ногой.
Нечего по территории лагеря шариться. Самый дальний разрешённый
зеку маршрут — в туалет. На ближайшие четыре барака
огромный дощатый туалет и дыры как обширная прорубь... Пакость
делали, чтобы человек туда упал. Огромные дыры, вот и целишься.
Если есть чем. За неделю один раз накопится... Потом и на
туалет ограничения ввели. За год до моего освобождения установили
порядок: конвой в восемь вечера барак закрывает снаружи.
Перед этим дневальные заносят деревянную парашу, и как хотите
до утра. Всего-ничего времени оставалось вечером, как из столовой
привели, до восьми часов можешь на улицу показаться, в туалет
сбегать, покурить, если повезло разжиться куревом, потом закрывают
барак...
Утром подъём, хлеб раздали... В столовой у каждого барака своё
время. Смена на шахту — полторы или две тысячи зеков. Надо накормить.
Пока до столовой дошёл, хлеб уже съел. А там глиняные горшки,
туда бац черпачок, пол-литра мути какой-то. Попадают шкварочки,
крупинки гречки, перловки; овсяную не давали ни разу. Выпил
и полдня работаешь. В обед черпак побольше — семьсот граммов.
Хлеба ист, разве утерпишь, разве сохранишь, а значит, жди до вечера,
когда будет ещё один кусочек... Голодные, не спится, снится хлеб,
ешь его от пуза во сне... Худые, тощие, ляжек нет, кости да кожа.
Сытно накормить могли в чрезвычайных ситуациях. Это ещё
до забастовки было. Расскажу потом о ней. Пришли утром в столовую.
Кухня не кормит. К нам в лагерь уже подмешивали блатных.
В тот раз накануне днём пришёл этап. В нём авторитетов, воров
в законе, семь человек и прихлебателей полно. Воры в законе
потребовали: «Начальничек, ты нас корми, что сами хаваете! Петюнчики
придут, им черпачок для нас побольше да повкуснее!»
Утром мы приходим в столовую, а там ночыо или под утро резня
прошла. Ш естнадцать человек, семь поваров, плюс кто при кух­