Prokopyev_monology

Везучий
вишь запах. Месяцев восемь прошло, как последний раз попадали
на пальто, а запах держится.
«Это, — говорю, — духи». «Одеколон?» — уточняет. «Нет, одеколоном
я пользовался после бриться. А это духи».
Был у нас пульверизатор с грушей, побрызгаешься после бритья.
«Так это бабам духи!» — хлеборез, мне показалось, разочарованно
сказал.
Моё сердце ёкнуло — не возьмёт пальто из-за запаха. Понятно,
ради чего разговор затеял. И знаю, что хлеборез может предложить
за мой товар.
«Нет, — разъясняю ему, — мужские духи тоже бывают».
Хлеборез посмотрел пальто изнутри, снаружи и предложил обмен.
За пальто каждый день в течение месяца будет давать по полбулки.
И предупредил: «Сразу не ешь, помаленьку, растягивай на несколько
раз, терпи, а то плохо будет».
«Ладно». — говорю. В жизни так не радовался, как тогда — хлеба
поем.
Ему по весу хлеб выдают на количество людей. Он отрежет
от булки кусок, раз на весы. Смотрит: если недотягивает пайка, кусочек
маленький на глаз прикладывает, а то и второй добавит.
На подхвате у хлебореза старый немощный человек, он уже у смерти,
работать не может. Чурбачки пилит, из них ножом наколет колышков.
И вот сидит перед горкой деревянных со спичку толщ и­
ной колышков и пришпиливает ими довески к куску, чтобы не растерялись,
дошли до зека. Бывает, получаешь хлеб, у тебя приколоты
три-четыре кусочка...
Утром рельса стукнула, подъём. Выбранный человек хлеб приносит
в барак...
Акт нашей сделки, конечно, незаконный. Хлеборез побаивался.
Могут расценить как грабёж. Указал на избёнку, снаружи на
стене гвоздик торчал: «Повесь гуда, чтобы никто не видел, потом
иди и не оглядывайся».
Не обманул. Ровно месяц по полбулки хлеба давал. Тайком
само собой. Вокруг все голодные. Как стемнеет, сунет, я к уборной
иду и втихаря ем. Половинку съем, а половинку оставлю. Следовал
указаниям хлебореза — не проглатывал сразу. Приду в барак, сосед
шепчет: «Что это от тебя хлебом пахнет? Ты вроде сегодня хлеб
не возил...» Я навру: дескать, помогал. Но он не очень верил.