Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

108
точно: евреев. И уверен, так именно было задумано. Посторонним, может, и непонятно,
а своим понятно, и чужим понятно. Совсем своим и совсем чужим...
этим самым., щупальцам...
(А еще я все-таки вскользь отмечу изящество, с которым наш воинствующий
охранитель живого великорусского языка, говоря об одном и том же предмете,
переходит от среднего рода к мужскому, через общие для обоих родов местоимения,
как бы забыв, с чего начинал. ’’Вот это растение - им любовались - он,
паразит...” И вроде бы грех мелочиться - и грех промолчать, все маячит проклятое
’’эсперанто’’^.)
Итак, что же в итоге? Торгаши-инородцы, темнокожие дикари, империалисты,
б..., сионисты — это все хорошо. Но как же с дружбой народов? Для дружбы
народов выделяем романтику прошлого: храм в Гелати, Шота Руставели —и ловлю
тех пескарей, что в заглавии. Здесь для автора ’’Царь-рыбы” хорошая возможность
показать подлинно бескорыстное отношение старшего брата к братьям меньшим,
которые ведь, в сущности, как дети малые: все-то им покажи, научи, подсоби,
успокой... И также — произнести устами грузин ключевые (и конечно же,
символические) слова об этой самой дружбе народов.
”А когда Отар, зацепив за куст, впопыхах оборвал удочку, то схватился
г р я з н ы м и р у к а м и за голову и уж собрался разрыдаться, но я
сказал, что сей момент налажу ему другую удочку, привяжу другой крючок, и он,
г о р д ы й с ы н С в а н с к и х х р е б т о в , обронил сдавленным
голосом историческое изречение:
- Ты мне брат! Нет, больше! Ты мне друг и брат!”
И это ведь все — тот самый Отар, о котором с такой брезгливостью, с таким
презрением писал автор в пространном отрывке, уже цитированном Эйдельманом...
Вообще — чрезвычайно любопытный факт и по-человечески очень отрадный, что
даже в таком искусственном, принужденном тексте подлинная правда каким-то
образом находит выход и прорывается, помимо желания автора. И богатые, беспечные
и толстые грузины выглядят в рассказе несравнимо естественней и стократ
привлекательней брюзгливого, угрюмого автора, заранее знающего про всех
и вся, кому как надо и как не надо, неуклюже лавирующего между искренней
злобой и притворным, вымученным дружелюбием...
И, Господи, какая всеохватная, тотальная пошлость, какая тоскливая, серая
муть! (О, кошмар, о, ужас!..) И кстати, ловит он рыбку — в м у т н о й
воде, в застойном, загнившем водохранилище. Не странно ли, что такому любителю
всяких намеков не пришла на ум эта явная и простая символика?
УЗЕЛ ВТОРОЙ: Август 87-го — Октябрь 88-го, и дальше, и дальше...
1.
Что самое страшное в расовой ненависти? Роковая предначертанность, неотвратимость.
Не столько отсутствие аргументов, сколько отсутствие необходимости
в них. Неотвратимость — и о б е з л и ч е н и е . В глазах расиста
человек-жертва перестает быть человеком, вот этим, конкретным, говорящим и
думающим, носителем дурных и хороших черт. Все это не имеет никакого значения,
разве только чисто технологическое: если буйный, значит придется связать...
Все духовные свойства личности, как и физические свойства тела, существуют
лишь в постоянном воспроизводстве, во взаимодействии с окружающим миром,
реальным или воображаемым —или, скажем, материальным и идеальным. Личность
должна воспроизводиться. Лишите ее этой возможности - и ее не станет.