Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

слово ’’кризис” употребляется редко — за чрезмерной мягкостью. Говорят о
распаде рынка, экономической пропасти, катастрофе, костлявой руке товарного
голода Василий Селюнин, первым решившийся предсказать наступление кризиса в
середине 90-х годов, теперь выглядит розовым оптимистом. Кризис наступил много
раньше и почти сразу перерос в экономическую катастрофу. Уже не только
прилавки магазинов, но и сводки Комитета по статистике свидетельствуют, что
конец лестницы близок - остались последние ступеньки. Из июльского Сообщения
Госкомстата видно, что единственный продукт, который производится ныне в избытке,
— деньги. Мировой валютный рынок, прибор бесстрастный и точный, так
оценивает ситуацию. В 1980 году за доллар давали 4 рубля, в 1984-м — 7—8, год
назад — 10, в июле — 12, сейчас, в октябре, — 18—20. Что будет завтра?
Но как раз этого никто не знает. В советской печати можно встретить сейчас
широчайшую гамму прогнозов-предложений: от неизбежности правого (например,
военного) переворота до мысли узаконить все формы собственности, включая
крупную капиталистическую. Последняя идея высказана в газете ’’Социалистическая
индустрия” от 27 июня 1989 г. и принадлежит кандидату экономических
наук А.Колганову.
С правым переворотом все просто. Таким способом можно сделать многое: покончить
с гласностью и забастовками, ввести карточную систему, повысить цены,
осуществить денежную реформу. Можно укрепить дисциплину, даже заставить работать.
Скажем, рыть каналы (лучше всего - вручную), строить заводы и электростанции.
Но заставить инженеров конструировать компьютеры пятого поколения
или хотя бы принудить обувную фабрику выпускать хорошие туфли таким способом
нельзя. А ведь проблема именно в этом: каналов, заводов и электростанций у
нас и без того хватает.
Другая идея подобного рода (по видимости с обратным знаком) — диктатура
реформатора В беседе ’’Нужна ’’железная рука”?”, опубликованной в ’’Литературной
газете”, два горячих сторонника перестройки Игорь Клямкин и Андраник
Мигранян доказывают, что переход от нетоварного хозяйства к товарному
возможен только в условиях сильной авторитарной власти. Следуют примеры: XVII
век, XX век, Англия, Франция, Испания, Португалия, страны Латинской Америки...
В этом мелькании стран и эпох не остается места конкретному историческому
анализу. Конечно, Наполеон и Кромвель были диктаторами. Но есть ли уверенность,
что эти диктатуры были необходимы именно для того, чтобы обеспечить
’’переход от дотоварной экономики к товарной”? Конечно, кодекс Наполеона
способствовал укреплению прав собственности и развитию гражданских правоотношений.
Однако кодекс основан на Римском праве, а само это право возникло потому,
что товарные отношения (причем достаточно разветвленные) сформировались
уже в Древнем Риме. Интересно, кто же это из римских цезарей и диктаторов
’’железной рукой” насаждал товарную экономику?
Не совсем ясно и с современной Испанией. Кто здесь выступал в роли диктатора-реформатора:
генерал Франко или король Карлос? Существует мнение, что
огромные экономические достижения Испании последних лет связаны как раз с
демократизацией режима. Разумеется, можно утверждать, что их подготовила диктатура
Франко. Но тогда почему только подготовила, а не осуществила? И как
быть со Швецией, Данией, Швейцарией, Бельгией и множеством других европейских
стран, где трудно отыскать хоть самого завалящего диктатора на роль конструктора
товарного хозяйства?
Впрочем, дело не в конкретных примерах. Дело в том, как оценивать товарное
хозяйство: считать ли его естественным состоянием экономики или чем-то таким,
что надо внедрять, навязывать обществу силой. Я думаю, что товарное хозяйство
- это состояние, которое возникает естественным путем на определенной стадии
развития производства. На той именно стадии, когда разделение труда и рост
21