Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

118
шееся сразу после сентября 1939 года. Это Сопротивление быстро охватило обширные
районы страны и не прекратилось даже после разгрома Варшавского восстания1.
И когда сегодня, пятьдесят лет спустя, мы вспоминаем польские страдания и
немецкий позор, то как бы тяжко мы ни были наказаны, как ни глубоки следы
этой кары, не зажившие по сей день, за нами остается достаточно много вины, с
этой вины нужно начинать, замолчать ее невозможно. И даже если когда-нибудь
эта вина будет заглажена, останется стыд.
Стыд и скорбь. Ибо следствием принесенного в мир нами, немцами, преступления
стали новые страдания, другая несправедливость, утрата родины. Миллионам
жителей Восточной и Западной Пруссии, Померании и Силезии пришлось покинуть
родные места. Не так просто было справиться с этой катастрофой. Дольше, чем
по остальным немцам, проигранная война била по этим изгнанникам. Многих людей
старшего поколения ожесточила эта непомерная чаша; некоторые не в силах переварить
ее до сих пор.
В сорок пятом году и я потерял невозместимую часть моего происхождения,
мою родину — город Данциг. И я тоже не вдруг сладил с этой утратой. Снова и
снова мне приходилось напоминать самому себе, в чем первопричина: в немецком
высокомерии и презрении к людям, в немецкой привычке повиноваться не задумываясь,
в этой наглой заносчивости, с которой было объявлено, вопреки всем
законам, что лозунг ’’Все или ничего” выражает волю германского народа, когда
же все в самом деле превратилось в ничто, среди мук и развалин, — это
’’ничего” не захотели признать.
И так продожается до сих пор. Вот отчего я говорю о стыде и позоре. Ибо
вдвойне постыдно разглагольствовать, как это делают некоторые наши политики,
перед сочувствующей публикой, о границах Германской империи 1937 года. Рассчитывают,
что на эту удочку клюнут праворадикальные избиратели. И начинается
легкомысленная болтовня о западных границах нынешней Польши. Как будто ее
положение недостаточно шатко и без того. Как будто сознательно хотят извлечь
выгоду из ее немощи. Как будто мало она натерпелась от немцев. Как будто
федеральному министру и председателю партии позволительно презреть наш стыд и
пренебречь нашим позором.1
Эти воскресные речи, с расчетом произносимые на съездах разных землячеств,
имеют свою предысторию. В пятидесятых и шестидесятых годах они составляли
ритуальную принадлежность политики, стремившейся вынести за скобки вопрос об
ответственности и вовсе не желавшей считаться с причинами и последствиями
развязанной и проигранной войны. ’’Мирное возвращение”, ’’право на родину”.
Пустые слова, потерявшие смысл от бесконечного повторения. Для миллионов поляков,
вынужденных оставить Вильну и Львов после того, как восточные провинции
Польши стали собственностью Советского Союза, и поселившихся в Данциге
или Бреслау, для этих миллионов людей, таких же изгнанников, слово ’’право на
родину” тоже стало пустой болтовней; не говоря уже о том, что ’’мирное возвращение”
немцев — заведомо игрушечная кампания.
Никакие разъяснения, никакие ссылки на решения держав-победительниц в Ялте
и Потсдаме —ничего не помогало. С прежним упрямством и неисправимостью малевали
на транспарантах: ’’Силезия остается немецкой!” Словно эта провинция,
окровавленное яблоко раздора между Пруссией и Австрией на протяжении столетий,
не переходила то и дело из рук в руки сменявших друг друга властителей;
словно Данциг, прежде чем отойти к Пруссии в результате третьего раздела
Польши, не был триста лет богатым ганзейским городом под польской юрисдикцией.
Все это происходило до того, как в Европе сформировались национальные
1 Имеется в виду одно из выступлений министра финансов Федеративной республики и
председателя баварской партии ХСС Т.Вайгеля, упомянувшего о том, что существующая
ныне граница Польши и ГДР не является юридически признанной, так как до сих пор
отсутствует мирный договор между Германией и союзными державами. Заявление Вайгеля
было многократно дезавуировано официальными кругами ФРГ. — Ред.