Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

15
которые были заложены в систему изначально или сформировались на прежних этапах
ее развития. Во-вторых, факторов, возникших в последний период в процессе
внедрения в уже сложившийся (и по-своему цельный) организм элементов иной
экономической природы. При этом, однако, следует иметь в виду, что постоянство
факторов первого рода вовсе не надо понимать так, будто они всегда воздействуют
на систему одинаково. Ведь и сама система, и внешние (по отношению
к ней) обстоятельства с течением времени меняются. Так что тот или иной фактор,
не оказывавший вначале особого влияния, может обрести затем решающее
значение.
Начнем с самого начала. Ясно, что основной, характеристический элемент
советской экономики — общественная (государственная) собственность на орудия
и средства производства. Принцип, выраженный в довольно абстрактном лозунге
1917-го ’’Заводы и фабрики - рабочим!”, уже в следующем году обрел реальные
очертания. Заводы и фабрики не были переданы рабочим, они были национализированы.
И земля не стала собственностью обрабатывающих ее крестьян, она была
лишь передана им хозяином-государством ”в вечное и безвозмездное пользование”.
В этих первых шагах новой власти можно усмотреть некоторое отступление от
марксизма. Согласно классической (хотя и туманной) схеме, коллективным собственником
орудий и средств труда вроде бы должны были стать непосредственные
производители материальных благ - то есть те, кто имеет дело с этими орудиями
и средствами. Однако к 1917 году идиллические проекты мелких общин и коммун
ушли в прошлое. В России двадцатого века - при всей ее относительной отсталости
— давно сформировалась крупная промышленность: заводы, фабрики, шахты,
электростанции, на которых работали тысячи людей. Попытки передать в управление
этим многотысячным коллективам предприятия, на которых они были заняты,
кончились провалом. Ни знаний, ни навыков, ни особого интереса к самому процессу
деятельности у новых хозяев не было. Производство расстраивалось,
предприятия закрывались, рабочие бросали ’’свои” заводы и фабрики и уезжали
в деревню. Пришлось создавать особый аппарат управления: локальный (для каждого
предприятия) и общий - для руководства всей совокупностью орудий и
средств труда, ставших теперь собственностью государства.
Опыта управления такой громадой не было нигде в мире. Но, что еще важнее,
новая система оказалась лишенной ориентиров, критериев управления. Частное
хозяйство ориентировано на получение прибыли и действует в соответствии с
критериями свободного рынка: конкуренцией, колебаниями спроса и предложения,
игрой цен. Очевидно, что в условиях единой государственной собственности все
эти ориентиры и критерии потеряли смысл. Что же пришло им на смену?
Официально — общее благо народа, тот высший закон ’’все более полного
удовлетворения непрерывно растущих постребностей народа”, который позднее
изобрел Сталин. Однако на практике дело обстояло куда проще. Новые критерии
диктовались экономике новым владельцем собственности, государством. А точнее,
тем классом, который, едва дорвавшись до власти, стал олицетворять себя с
государством.
Нас уверяют, что основное достоинство этого класса в том, что его представители
— в отличие от капиталистов — не являются собственниками и выступают
всего лишь в роли приказчиков государства. Однако уже древние римляне знали,
что право собственности включает три элемента: владение, пользование и распоряжение.
Какой из этих элементов важнее? А вот это как раз и зависит от системы.
При капитализме решающую роль играет право пользования —оно позволяет извлекать
из вещи ее полезные свойства. Иначе говоря, получать прибыль, удовлетворяя
потребности общества. При социализме —право распоряжения, поскольку право
распоряжаться и есть материализация власти.