Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

96
Григорий ПОМЕРАНЦ
НАЦИОНАЛЬНОЕ ДОСТОИНСТВО
ИЛИ НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКАЯ ОПУХОЛЬ
Судя по интервью в ’’Книжном обозрении” (1989, 34), мир для И.Р.Шафаревича
резко делится на черное и белое. Белое — это ностальгический образ царской
России, сложившийся, может быть, еще в детстве. Черное — это разрушители белого
царства, которых с детства возненавидел неугасимой ненавистью, — и так
на всю жизнь. У тех черных людей не было светлых мотивов; они не боролись со
злом, они сами - эссенция зла. Это евреи и либералы. Ненависть к евреям выражена
в ’’Русофобии” , особенно в той ее части, которую не решился
опубликовать ’’Наш современник”. Но полный текст известен по тысячам ксерокопий,
изготовленных ’’Памятью” в прошлом году, и по мюнхенскому черносотенному
журналу ’’Вече”. (Ср. реплику Б.Хазанова ’’Обыкновенный фашизм” в журнале
’’Страна и мир”).
На страницах ”КО” достается либералам. Они виноваты во всех несчастьях
человечества. Например: не консерваторы, а либералы искали соглашения с Гитлером.
’’Черчилль перед войной своевременно предупредил об опасности со стороны
Гитлера. Но английские либералы только рисовали на него карикатуры”
(стр. 7). Видимо, и Гинденбург, и Папен, подсадившие Гитлера в канцлеры, -
тоже либералы?
Очень может быть, что одна из карикатур на Черчилля мелькнула в ’’Манчестер
гардиен”. На Западе все надо всеми смеются. Однако предполагаемый факт
совершенно заслоняет для Шафаревича то, чего видеть ему не хочется: мюнхенские
соглашения подписал консерватор Невилл Чемберлен, который был ничуть не
либеральнее Черчилля (только трусливее).
У Шафаревича глаза дальтоника. В сложном переплетении цветов времени он
видит ярче всего то, что с детства ненавидит, и этот один ненавистный цвет
заслоняет для него все прочие. От этого мысль Шафаревича какая-то однокрылая.
Она болезненно логична. Жизнь внутренне противоречива, добро и зло постоянно
меняются местами, а Шафаревич везде, всюду видит черным то, что с детства
зачернил. В его картине кризиса старого режима (во Франции и в России) совершенно
выпало гниение и внутренний распад монархии. Выпал Гришка Распутин,
безволие и бездарность царя, бездарное ведение войны. Читаешь, и хочется поверить,
что мы с Горемыкиными и Штюрмерами благополучно дожили бы до 1989
года; лишь бы Милюковы и Керенские держали язык за зубами. То же самое во
Франции XVIII века... И, вероятно, в Англии XVII-ro? И в Голландии XVI-ro?
Наверное, и римляне ошиблись, свергнув Тарквиния? Все равно ведь пришлось
вернуться к монархии... Когда эта мораль переносится на Съезд народных депутатов,
становится непонятным, кого я читаю: не Егора ли Кузьмича?
Гордый взгляд иноплеменный обвиняет Шафаревича, что он следует гитлеровским
образцам и создает из еврея образ врага. Шафаревич обвиняет противников
’’Памяти” в том, что образ врага создают они сами. Если ’’Память” ничем не
хуже народных движений в Прибалтике, то чего шуметь? Правда, официально известно,
что одного из лидеров ’’Памяти”, Васильева, пришлось предупредить насчет
ответственности в случае погрома. Так что напрашивается параллель скорее
с азербайджанским обществом ’’Родина” (которое, к сожалению, вовремя не предупредили).
Но отличие цивилизованной национальной сплоченности от истерики
’’наших бьют!” можно считать несущественным и выдвинуть на первое место дру­