Здесь - Вторая литература

его убийца — сияющий никелем «Грундиг» — именноо таком он мечтал, большом, ультра-стерео, с бархатнымзвуком. Он любил музыку... Потом пришли полицейские.Тихо, беззвучно, точно боясь причинитьему боль, уложили в гроб. Сняли и отдали мне крестик.И ушли. Унесли, тихо прикрыв за собой дверь.Потом мы его хоронили.Хоронили на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. И вэтом было тоже что-то непонятное, несуразное. Не вМоскве, где его знали, любили, слушали собравшисьу друзей, не в России, поющей его песни везде — вглухой тайге, на Курилах, в знатных домах, в общежитиях,в тюрьмах и лагерях, — а здесь, в Париже, натихом кладбище Сент-Женевьев-де-Буа...Какое красивое, задумчивое, какое нефранцузскоекладбище. Там камень, мрамор, гранит, плиты, склепы,мавзолеи. Здесь березы. Много, много берез. Ипод ними кресты... Бунин... Ремизов... Зиновий Пешков,французский генерал, приемный сын Горького...Вика Оболенская — героиня Сопротивления... Теперьи Саша Галич.Здесь похоронена эмиграция. Здесь «свалка истории».Та самая, где и мы, грешные, окажемся. И лежатьнам рядом с Буниным, Ремизовым, Сашей Галичем...И рядом с дроздовцами, корниловцами, хорунжимиВойска Донского, атаманом Улагаем.Все смешалось в доме... Нашем доме. Разметаложивых и мертвых по всему свету. Живые, и тут и там,тянут (одни пешком, другие на машинах) свою неодинаковойтяжести лямку. Ушедшие, кто на Новодевичьем,кто в Сент-Женевьев-де-Буа, кто в БабьемЯру, кто просто в яме с биркой на ноге.Хозяева России... Одного пристрелили, сожгли совсеми близкими, развеяли по ветру. Другой покоитсяеще в хрустальном гробу, и миллионы, миллионывыстраиваются в очередь, чтоб посмотреть на мумию(кто-то пророчески сказал — пока будет существовать122