Здесь - Вторая литература

дежным, редакции было ясно, что Бродский «не пройдет».А «Бабочка» в другом журнале была уже почтинапечатана — в последний момент ее сняла цензура.«Бабочку», стихотворение о жизни, смерти и красоте,в высшей степени постороннее вопросам истории и политики!Это был знак, что запрещено само имя поэта.В последние годы, думаю, начался новый, третийэтап присутствия русского поэта в польской литера :турной жизни. Ибо в самой этой жизни начался новыйэтап. Цензурное давление во второй половине 70-х годовстало столь безжалостно абсурдным, что литературастала искать новые пути к читателю. Серьезнорасширился самиздат. Авторы, живущие в Польше,всё чаще и без псевдонимов публикуют книги в эмигрантскихиздательствах. Быть может, важнейшее событие— возникновение независимого и неподцензурноголитературного журнала «Запис». Сейчас, когда яэто пишу, готовится к выходу четвертый номер «Записа»,где будут несколько моих переводов из Бродскогои статья о поэте. Очерк в «Записе» предназначен дляпольского читателя и информирует о самом основном:о том, кто такой Бродский, каковы были ухабыего жизни (мои друзья несколькими годами моложе непомнят ленинградского процесса и не отдают себе отчетав том, что значил приговор судьи Савельевой длядальнейших судеб литературы в СССР), как развивалосьего творчество. Полагаю, что русскому читателювсё это известно куда лучше. Для него существенно интересней— так я, по крайней мере, предполагаю —ответ на вопрос, почему сегодня в Польше мы так захваченыБродским, с каких точек зрения подходит кего творчеству польский читатель, что находит в Бродскоми чем обязан ему переводящий его польский поэт.Поэтому для «Континента» я пишу не столько о самомБродском, сколько о механизмах его восприятия в350