Здесь - Вторая литература

увязает в частностях, волнующих нас куда меньше,нежели сказанное мимоходом. Архитектоника головастика:с тоненьким хвостиком и объемным началом.Намеренно ли это, случайно ли — не имеет значения:второе даже предпочтительней: больше истинывысказывает человек, когда проговаривается.Словом, есть смысл говорить лишь о первых полуторастраничках.Вы познакомились — по материалам — с калужскимпроцессом Александра Гинзбурга, возмутилисьжестокостью приговора, но мнения о самом подсудимомне переменили. Вы ему от себя еще добавили обвинений— в тщеславии, легкомыслии, неосторожномобращении с документами, «странной склонности ксоставлению различного рода картотек, которые содержалитысячи адресов и фамилий». Вам тяжело думать,Вы «порой ужасаетесь», как много других людеймогли пострадать от изъятия этих бумаг приобыске — и тем недобрым словом поминаете ЮрияОрлова, Валентина Турчина, Анатолия Щаранского,Андрея Твердохлебова.Правда, ни одного из многих — пострадавшихили могших пострадать по вине Гинзбурга или Орлова— Вы не называете, хоть это и не прибавило быим опасности, коль скоро они все равно под колпакому наших славных компетентных органов. Но Вашиобвинения все же достаточно серьезны, чтоб в нихразобраться — как со стороны моральной, так и теоретической.Может быть, Вы сторонник того взгляда, чтополемисту, истины ради, не следует считаться с положениемоппонента — лежачим или стоячим. Нонет, применительно к себе Вы такой жесткий взглядотвергаете: «...Сейчас, когда и я, и моя семья, и моиблизкие стали предметом особенно изощренной травли,когда на самом высоком уровне обсуждается вопрос— как заставить замолчать Роя Медведева, я не14