Здесь - Вторая литература

цензуры, он выступает по «Свободной Европе», онпреступает все запреты, но в июне 1973 года все-такивозвращается в Румынию, чтобы вести ту же борьбувнутри страны. Там уже организованы его литературныепохороны. Остается только отнять у него постредактора «Литературной Румынии», подождать,пока Запад его забудет, а сам он подуспокоится, задавленныйнищетой. Особенно пока зависть и осторожностьего коллег не создадут вокруг него пустоты.Эта пустота еще более расширяется после того, какГома, преступив последнее табу, атаковал самогоЧаушеску в письме Цепенягу, переданном «СвободнойЕвропой». Атака была такой силы и агрессивности,что в воздухе запахло серой. Что он мог сделать, находясьв такой полной изоляции? Ответ был отнюдьне тот, которого ждали власти: он один — из круглогосвоего одиночества — создал румынское диссидентство.Ибо такова отличительная черта румынского диссидентства:начал его писатель, к нему присоединилисьсоотечественники любых профессий (по большейчасти — рабочие), но только не литераторы. Естественнымдля него было ждать поддержки от них. Безрезультатно.Тогда он решил от своего собственногои единственного имени послать письмо «Павлу Когоутуи его товарищам», чтобы выразить свою солидарностьс Хартией-77. Датированное 26 января 1977года, переданное «Свободной Европой» 9 февраля, этописьмо было актом рождения румынского диссидентства.«Я заявляю о своей солидарности с вашей акцией,— писал Пауль Гома. — Ваша ситуация — мояситуация, чехословацкое государство — приблизительното же, что и румынское. Мы живем, мы выживаемв одном и том же Лагере, в одной и той жеБиафре (столица — Москва). (...) Вы оккупированы214