Здесь - Вторая литература

свет одновременно со Стеной, уже бреются, тайкомпокуривают, вспоминать им пока не о чем.О чем же они думают? Отцы и дети.И те и другие — представить только, два поколения!— родились уже при оккупации. Тридцать тригода в их стране чужие войска, казармы победителей.Состояние войны не кончилось. Мир не подписан.Тридцать три года...Так о чем же они думают? Отцы эти и дети? Поэту и по ту сторону Стены?По ту, именуемую Германской демократическойреспубликой... Одни бегут, другие стреляют по этимбегущим, третьи смотрят западное телевидение, читают«Neues Deutschland» и вздыхают, не зная, что отвечать,когда сын спрашивает, правда ли, что есть двенемецкие нации — западная и восточная.А по эту сторону? Бежать некуда и незачем*. Читают,что хотят, пишут, что хотят, почему-то не бастуют,за кружкой пива осуждают или не осуждаютБаадера со товарищи, а о Стене... Ох, боюсь, что ужепривыкли. Не утверждаю, но боюсь. Возмущаются,негодуют, а она всё стоит и стоит, семнадцать летстоит.Что ж — стрелять по ней, атаковать ее? А детант?Не начинать же гражданскую войну, немец нанемца? И гражданскую ли? Всемирный пожар.И другое я слышал, упоминал уже об этом. Любиммы или не любим Хонекера, но понять его можно— убери он Стену, и опустеет его Германская, та самаядемократическая республика. Хрущев это давнопонял.* Впрочем, читал я в газетах, что один такой нашелся. Триждыперебирался через стену. С Запада на Восток. Трижды его хваталии сажали в психушку. ГДРовцы, конечно. Потом им этонадоело и обратились к ФРГшным властям — заберите его, наконец,нам он осточертел. А за лечение заплатите, даром ничегоне делаем.152