Здесь - Вторая литература

та всех остальных обществ вместе взятых. Любвеобильноесердце Тейтеля не могло замкнуться в пределахрелигиозного единоверия, и я знаю случаи существеннойпомощи и христианам, — между прочим, выдающейсяоперной примадоне, ставшей, благодаряэтой помощи, на ноги.И красно, и пестро, но пустоцветом расцвели нанеблагоприятной чужой почве все старые политическиепартии. Говорю — пестро, потому что они окрашивалисьв самые причудливые цвета. Уже в России революцияотпочковала от эсэров группу «левых», недолгоделивших с большевиками власть. Превратившисьиз властителей в эмигрантов, они всё же продолжалистрого охранять свою самобытность, но —лиха беда начало — почкование продолжалось, и партияразделилась на несколько групп, резко враждующихи ожесточенно споривших между собой и с социал-демократамииз-за права представительства воВтором Интернационале.Примерно то же самое было и у эсдеков — не думаю,чтобы в Берлине их было больше двух десятков,— и столько же было разных оттенков мнений настолбцах их печатного органа. В сущности, это быловполне естественно и должно было быть благоприятно:a priori должно было быть ясно, что отвердевшиепартийные шаблоны не годятся для новых невиданныхявлений, которые в преизобилии сыпались изрога революции. Нужно бы поэтому зорко и чуткоприсматриваться и прислушиваться к капризному разбродусуждений, чтобы из разных, порой даже неуловимых,оттенков отлить новые лекала, спаять на местераскрошенного революцией новое communis opinio.Где уж, что уж! И до тошноты забавно было, что именноте, кто громко кичились патентом на приятие иапологию революции, были безнадежно глухи к трагическомузову ее: полюби меня черненькой, а беленькойменя всякий полюбит. И, ломая копья в честь пре-289