Здесь - Вторая литература

ских полях («очень неплохо кормят и недорого»), и мыраспили с ним там замороженную в куске льда бутылочкуводки.В прошлом эсер. Левый. Принимал участие в московскомвосстании — специально ездил из Швейцарии.Вернувшись невредимым назад, на революцию, насколькоя понял, наплевал и занялся геологией. Впрочем,кажется, занялся ею еще до революции... УвиделМонблан — влюбился в него, и стал Монблан с техпор делом его жизни. Сколько я себя помню, он всесоставлял его карту. Успел ли закончить до своейсмерти, так и не знаю...И вот в один прекрасный сентябрьский день 1974года мы с женой ввалились к нему в «холостяцкую»квартиру со всеми своими киевскими чемоданами. Третийнаш спутник, мохнатая, глаз не видно, Джулькалетела в это время в Париж, с друзьями, встретившиминас в Цюрихе. Последняя дядина телеграмма вКиев была категорична — «собака абсолютно исключаетсяточка».Сам он — волосы до плеч, глаза-колючки, бровипочище брежневских — оказался добрым, подвижными весьма словоохотливым — чуть-чуть не сказал «стариком»,— нет, не годится, скажем лучше профессором.А поговорить не прочь был... За свои 93 годакое-что да повидал.Беседы наши — в основном на кухне — проходилине всегда мирно. Монблан Монбланом, но эсеровский,бунтарский дух в нем не выветрился — за чашкой кофес подсушенным хлебом он весьма темпераментно развивалсвои политические идеи.В основном поносил Америку. И такая она, и сякая,и погода стала неустойчива опять-таки из-за них— авионы (!) тоже они придумали, да-да, не смейся,слишком много всего сейчас в воздухе...Как ни странно, но к Советскому Союзу, несмотряна свое эсерство, относился весьма терпимо. Более85