Здесь - Вторая литература

Проснулся я у Марины, среди ночи. Бледный сумракзаливал комнату. Невыносимо гулко стучал будильник.Пахло нашатырным спиртом и мокрой одеждой.Я потрогал набухающую царапину у виска.Марина сидела рядом, грустная и немного осунувшаяся.Она ласково гладила меня по волосам. Гладилаи повторяла:— Бедный мальчик... Бедный мальчик... Бедныймальчик...С кем это она, думаю, с кем?...25 сент. 1978Честь и хвала СолженицынуБыть современником Солженицына — самая неудобнаявещь на свете. Ибо с тех пор, как он поднял голос против огромнойимперии, никому больше не позволено компрометироватьсебя какими бы то ни было разговорами об Истории иее соблазнах. Для писателей же соседство Солженицына принимаетмасштабы проклятия. Литература делится теперь надва периода: до и после Солженицына. Никто не может поставитьСолженицына в скобки, не совершив греха смешенияСлова — с речью.В появлении Солженицына содержится парадокс — и самооно привело к рождению множества других парадоксов.Во-первых, Солженицын является писателем-реалистом в тотмомент, когда все лаборатории Запада превращают литературнуюречь в подопытную мышь для своих рафинированныхи извилистых опытов. Солженицын реабилитирует слово, возвращаетему все его права, позволяет ему снова стать средствомкоммуникации между людьми, таким образом положивконец одержимости некоммуникабельностью любой ценой,которая была трафаретом интеллектуального конформизма.Все утонченные муки литературы, сомневающейся всвоем значении и назначении, сметены Солженицыным, спростотой деревенского кюре спевшим им отходную. То, чтоможно назвать необходимым реализмом Солженицына, лежитв традиции Толстого или Данте, ибо, как и они, он взыва-69