Здесь - Вторая литература

в концепции поэтического стиля. Когда классическоепонимание высшего смысла сталкивается с деструктивнымисвойствами иронии, на уровне стиля этовыявляется в устойчивом парадоксе: структура стихотворенияподчиняется некоему строгому организующемупринципу, и в то же время всё в стихотворениинацелено на то, чтобы подчеркнуть условность, своеобразнуюискусственность этого принципа. Например,определенный принцип рифмовки осуществляется сжелезной последовательностью, но в то же времярифма так демонстрируется, обогащается, подчеркивается,что в какой-то момент мы отдаем себе отчет:сама рифмовка есть чистая условность, навязаннаяязыку поэтом. Бродский словно говорит: мир — этохаос, но, чтобы в нем хоть как-то жить, надо условиться,что это имеет смысл; точно так же и язык —отражение мира — внутренне абсурден, но именнопоэтому следует его максимально организовать, обуздать,предельно подчинить некоторым заранее установленнымправилам. Отсюда и возникает изобилиевсех этих стилистических средств: многократных богатыхрифм, игры на созвучиях, каламбуров, ритмическойорганизации, усложненной строфики и т. п., —которые стремятся навязать языковому хаосу упорядоченнуюструктуру, основанную на мнимой родственности,взаимозависимости и симметрии.Передать всё это верно на другом языке — безусловно,задача не из легких. Не осмелюсь утверждать,что какой-либо из моих переводов, что называется,конгениален, дорастает до оригинала. И все-таки янадеюсь, что смог дать польскому читателю хотя бысамое общее представление о том, на чем основанопоэтическое искусство Бродского. Остальное и такостается делом восприимчивости и воображения читателя.Думаю, что, независимо от качества имеющихсяпереводов, Бродский уже нашел своих польских читателей.Пока что это, может, еще не многотысячные364