Konfrans materialları (kitab 2) - Bakı Slavyan Universiteti

II Beynəlxalq konfrans
проблемы, которые позже порождают явления, выражаемые такими
терминами как „ориентализм‖ и „оксидентализм‖[ 12; 22].
В романе Курбана Саида Баку представлен как культурное и
духовное пространство. Со своей топикой (Девичья башня, Бинагади,
пригороды, окрестности), историей и легендарностью Баку стал
естественным историко-географическим и культурным контекстом сюжета.
Показательны метафоры о Баку как МОСТе („роль моста между Европой и
Азией‖) и ВОРОТАх („этот замечательный город – ворота в Европу‖).
Здесь необходимо иметь в виду как культурологическое, цивилизационное
содержание, так и прагматическое значение слова «мост» как особого
геополитического пространства с акцентом на посредническую роль в
общении между культурами [13]. С особой знаковостью подчѐркнута фраза
„ворота князя Цицианишвили‖ – она связывается с важным моментом из
истории города и скрещивает его героическую мифологию с родовой
памятью. Еѐ защита в действительности это защита своего пространства,
своего собственного мира, а смерть именно „на Гянджинском мосту”
можем интерпретировать как полное слияние не только с
пространственными, но и с его духовными измерениями Своего, как защиту
его целости и нерушимости.
Некоторые исследователи считают, что метафора граничного
пространства (перекрѐсток, мост, ворота) в общностной ментальности
свидетельствует о колеблющемся представлении национальной
идентичности. Как уже отметили, в романе Курбана Саида национальная
идентичность представлена в ситуации кризиса, в ситуации еѐ необходимого
категорического самоопределения и защиты. Для главного героя (и
протагонист автора!) город Баку не только место рождения, с которым
крепко связана его родовая память и персональная житейская судьба. Баку
существенная часть идентичности героя, город – это тот сакральный центр
(sacrum), который порождает чувство принадлежности и гармонии:
„Я любил это ровное море, любил степь и лежащий у моих ног
древний город. Суетливые, шумные люди, которые приезжали сюда в
поисках нефти, обогащались, но уезжали, потому что не любили этой
степи‖.
Здесь пространственные маркеры идентичности отмечают такие
концепты как: „море‖, „степь‖ и „город‖ – каждый из них со своей
символикой в создаваемой картине мира. С подобной функциональностью
встречаются в тексте романа концепты „лес‖ и „степь‖ как воплощение и
выражение Запада и Востока. Человек и место, человек и среда, человек и
город – они взаимосвязаны и взаимозависимы. Идея Своего и Чужого
выражается посредством принадлежности к городу Баку. В
„идентификационном центре‖ героя романа поставлен город Баку как
671