древние и средневековые кочевники центральной азии

Лошадь и ее роль в жизнедеятельности центральноазиатских кочевников
тавимое по статусу с человеком. По мнению некоторых респондентов, крещеному алтайцу
нельзя употреблять в пищу конину, так как это все равно, что есть человеческое мясо (Полевые
материалы автора, 2006). Вообще употребление конины в пищу напрямую связано с
обрядовыми практиками алтайцев. Наиболее широкую известность, благодаря ранним исследователям
алтайской культуры, получили родовые жертвоприношения божествам верхнего
мира – тайэлга, суть которых сводится к «дарению» коня высшим силам в обмен на
процветание семьи. В ходе действа члены семьи приобщались к ритуалу через поедание
частей жертвы. Последние достоверные данные о проведении тайэлга относятся к 40-м гг.
ХХ в., а информантов, участвовавших в данной церемонии, можно встретить до сих пор.
По распространенному в традиции и активно возрождающемуся в настоящее время
обычаю, конь является обязательным подарком, который делает дядя по материнской
линии своему племяннику, в ходе обряда пострижения и выкупа волос. Дарение коня
характерно и для различных этапов свадебной церемонии. Особую роль лошади играют
в традиционной похоронной обрядности. Погребение с конем было характерно для всех
южных алтайцев, но именно для теленгитов заклание любимого верхового коня умершего
мужчины стало основополагающим этапом похоронно-поминального комплекса
действий. Изначально существовавший в традиции обычай закалывать коня и оставлять
его либо в могиле, либо рядом с ней, в зависимости от способа погребения, сохранялся,
по данным опрошенных респондентов, до 50-х гг. ХХ в. Позднее, под воздействием
антирелигиозной пропаганды и запрещающих мер со стороны государственных властей,
произошла трансформация обычая, приведшая к соединению в единый комплекс
ряда представлений, связанных с конем, и возникновению новой традиционной практики.
По-прежнему осуществляя заклание верхового животного, теленгиты нескольких
поселков Улаганского района употребляют его мясо в пищу, а голову, хвост и нижние
суставы конечностей вывешивают «на восход». Такое изменение традиции жители этих
поселков объясняют, в частности, переходом к русскому способу захоронения усопших.
Малоизученной остается практика «похорон коня», сведения о которой были получены
от жителей Улаганского района. По этим данным останки лошади нельзя зарывать
в землю или утилизовать с бытовым мусором. Головы и копыта лошадей вывешиваются
на дереве (чаще всего лиственнице) так же, как в погребально-поминальном обряде.
Весьма вероятно, что вариантом «похорон коня» является оставление этих частей конских
останков в сакрально значимых местах: на целебных источниках – аржанах, перевалах;
черепа коней встречаются в таких местах довольно часто. На картине Г.И. Чорос-Гуркина
«Жертвенник» изображен балбал со сваленными к его подножию черепами.
По имеющимся данным, лошади – основной вид скота, помечавшийся родовым
знаком собственности. Тамга выжигалась специальным тавром на левой стороне крупа.
Ее внешний вид был известен всем представителям единого сеока еще в 1-й половине
XX столетия (Дыренкова Н.П., 1936–1940, л. 30), что позволяло алтайцам не только отследить
родовую общность, но зачастую установить степень родства. Тавро передавалось
по наследству от отца к сыну, по принципу минората. Старшие сыновья зачастую использовали
тамгу отца, усложненную новыми элементами. Этот же родовой знак собственности
проставлялся на предметах домашнего обихода и конском снаряжении (особенно
женском). Несмотря на то, что в XX в. тамги активно вытеснялись буквенно-цифровыми
клеймами и сейчас встречаются достаточно редко, знание родового знака считается
обязательным для каждого алтайца. Представители старшего поколения респондентов,
132