древние и средневековые кочевники центральной азии

В.М. Кимеев. Роль коневодства в жизнедеятельности горно-таежных шорцев...
с. 93). Главной причиной этого являлось отсутствие удобных пастбищ и хороших лугов
для сенокоса. Скученность скота на лесных прогалинах приводила к быстрому вытаптыванию
и гибели растительности. Усложняло развитие скотоводства отсутствие сочных
питательных трав среди густой растительности и недостаток соли. Изнурительно действовали
также и тучи комаров, мошек, слепней, спасением от которых мог быть только
дым костра. С другой стороны, длинная зима требовала больших запасов сена, чего
весьма сложно было достичь в горно-таежной местности. Весной скот от голода ел ветки,
что приводило к прободению кишок и болезням (Анохин А.В., ф. 11, оп. 1, д. 84).
Наиболее удобной для скотоводства была долины низовьев реки Кондомы и
Среднего течения реки Мрассу. Так, В.В. Радлов (1989, с. 204) был приятно удивлен
доставленным ему караваном лошадей, жителями и местностью окрестностей мрасского
улуса Карга (Усть-Анзас), предположив, что шорцы-каргинцы «…самые богатые
татары во всей округе, так как прекрасные луга и пастбища, расположенные вокруг,
позволяют им держать сравнительно много скота». Вплоть до начала XVIII XIII в. енисейские
кыргызы пригоняли сюда табуны лошадей в обмен на железные изделия и
пушнину. До сих пор конина используется как предпочтительный мясной запас для
охотников-промысловиков.
Однако, несмотря на неблагоприятные условия, даже в самых глухих местах к началу
ХХ в. шорцы разводили лошадей крупной породы и низкорослых коров. По подсчетам
А.В. Анохина и С.П. Швецова, на одного жителя в среднем приходилось по две
лошади и столько же голов крупного рогатого скота. В отдельных торгующих семьях
их содержалось до 10–20 голов, а вот овец – традиционно не более 2–3-х (Швецов С.П.,
1903). Зимой скот содержался в открытом загоне или под навесом с жердчатыми стенами,
на крыше которого складывалось сено, подвозимое зимой на санях с сенокосов. Кормили
скот два раза в день – утром и вечером. В снежные зимы лошадей часто подгоняли
к стогам, при этом значительная часть корма вытаптывалась. Скотоводство мрасских
шорцев в конце XIX – начале ХХ вв. было оседлым, причем русского крестьянского
типа, но меньше по размерам и более примитивное по технологии. Держали лошадей
в основном для верховой езды, доставки запасов на охотничье-промысловые станы и
вывозки оттуда ореха, а также для перевозки грузов торговцев и чиновников от Кузнецка
и низовьев реки Мрассу в таежные улусы (Потапов Л.П., 1936, с. 96–97).
Типология предметов конского снаряжения позволяет предположить, что происхождение
конно-верхового транспорта у шорцев связано с культурой центрально-азиатских
кочевников; гужевого – с русским влиянием. Снаряжение верхового коня у мрасских
шорцев аналогично таковому у других народов Северного Алтая. Во время пастьбы
ноги лошадей спутывали плетеной петлей тужак, на шею подвешивали железные ботала
потал. В состав упряжи верхового коня входила узда чyген/сyген из узких кожаных
ремешков, но и могли обходиться недоуздком из сыромятных ремней, либо плетенным
из конского волоса. В правой руке всадник держал плетку камчы из кожаных ремешков
и рукоятью из дерева, кости или оленьего рога, часто орнаментированной косыми крестами,
полукругами, фигурками из ломаных линий, ромбами, треугольниками, опоясывающими
рукоять прямыми линиями, кружками с точкой в центре.
Исходя из анализа музейных предметов снаряжения верхового коня, исследователи
делают выводы, что шорцы так и не развили его как соседи кочевники-скотоводы Центральной
Азии. Седла, служащие предметом постоянных забот и внимания последних,
135