Nikitin3

вом. Сам Никитин рассказал в одном из своих писем, какой
ценой давались ему первые шаги на литературном
поприще и с какой энергией и настойчивостью он боролся
с препятствиями на пути к культуре.
«Любовь к родной литературе, к родному русскому
слову, не угасала во мне среди повой, совершенно незнакомой
мне деятельности. Окруженный людьми, лишенными
малейшего образования, не имея руководителей, не
слыша разумного совета, за что и как мне нужно взяться,
я бросался на всякое сколько-нибудь замечательное произведение,
бросался и на посредственное за неимением
лучшего. Продавая извозчикам овес и сено, я обдумывал
прочитанные мною и поразившие меня строки, обдумывал
их в грязной нзбе, нередко под крик и песни разгулявшихся
мужиков. Сердце мое обливалось кровью от грязных
сцен, но с помощию доброй волн я не развратил
своей души. Найдя свободную минуту, я уходил в какойнибудь
отдаленный уголок моего дома. Там я знакомился
с тем, что составляет гордость человечества, там я слагал
скромный стих, просившийся у меня из сердца. Все написанное
я скрывал, как преступление, от всякого постороннего
лица и с рассветом сжигал строки, над которыми
я плакал во время бессонной ночи. С летами любовь
к поэзии росла в моей груди, но вместе с нею росло
и сомнение: есть ли во мне хотя искра дарования?..»
Насколько сильны были эти сомнения, доказывает тот
факт, что только в 1853 году, после ряда лет поэтической
работы, почти в тридцатилетием возрасте, он решает
публиковать впервые свои стихи за полной подписью.
12 ноябряГ 1853 года/ Никитин отправил редактору
«Воронежских губернских ведомостей» В.- А. Средину
письмо с приложением стихов. Никитиным горячо заинтересовался
Н. И. Второв, один из руководителей газеты, советник
воронежского губернского правления, историк,
этнограф и статистик, возглавлявший кружок воронежских
интеллигентов. В своем письме к Д. Н. Толстому
Второв писал: «Приложенные стихотворения были весьма
хороши и заслуживали внимания как по мысли и теплоте
чувства, так и по обработке стиха, необыкновенно звучного,
гладкого и даже изящного...
Выпросив письмо это у редактора, я в тот же день
отправился в Думу разыскивать замечательную личность...
Вечером того же дня мы познакомились с поэтом: это
молодой человек — лет 27 — с физиономией, весьма похожей
на Шиллера (не шутя), бледный, худощавый,
скромный, застенчивый, робкий» *.
1853 год оказался поворотным в биографии Никитина.
Начинается новый этап его жизни. Никому неведомый
доселе «дворник», живущий с вечно пьяным отцом
и окруженный ямщиками, выходит на широкую дорогу
литературной известности. Стихи его обратили на себя
внимание. Он сближается с кружком Второва. Им начинают
интересоваться «высшие сферы» воронежской администрации.
«Стихотворения Никитина. — пишет Н. И. Второв
в своих воспоминаниях, — распространялись по городу
в рукописях и приобретали ему большую и большую известность.
Многие стали искать случая познакомиться с
ним. Между прочим выразила желание видеть Никитина
супруга тогдашнего губернатора княгиня Е. П. Долгорукая,
и, по ее просьбе, я в первый раз привез к ней Ивана
Саввича. Она сделалась одною из ревностнейших почитательниц
его таланта (особенно нравились ей стихотворения
религиозного содержания — «Моление о чаше», «Сладость
молитвы» и п р .)... Довольно любезностей показал
к Никитину и супруг се, князь Юрий Алексеевич, также
любитель литературы».
Молодого начинающего поэта, провинциала, не прошедшего
серьезной политической школы, стремятся обратить
в свою веру представители правых кругов.
Благосклонное внимание обращает на Никитина по
рекомендации Второва и вице-директор департамента полиции
граф Д. Н. Толстой — будущий воронежский губернатор.
Он оказывает покровительство молодому поэту и
выражает готовность издать собрание его стихотворений
на свой счет.
В 1854 году появляется в «Отечественных записках»
в июньской книжке статья А. П. Нордштейна, которая
ставит своей целью познакомить читателей с новым талантом,
появившимся на Руси, в том же самом городе Воронеже,
который был «колыбелью и могиЛою Кольцова».
А в июльском номере «Библиотеки для чтения» была напечатана
статья «Листки из записной книжки русского»,
принадлежащая Кукольнику. Он пишет: «В Воронеже я
заметил не малое сочувствие и к изящной литературе. Д о­
вольно указать на театр, который, по составу труппы,
можно сказать положительно, здесь процветает. Но самое
утешительное явление — это, конечно, воронежский поэт'
самородок, Иван Савич Никитин»
Любопытным свидетельством, как была воспринята поэзия
Никитина, может послужить письмо известного в свое
время критика и педагога Иринарха Введенского, адресованное
поэту. Небольшую цитату из этого письма привел
в своей биографии Де-Пуле. Письмо полностью хранится
в Рукописном отделе Института литературы Академии
наук СССР. В письме этом, не лишенном преувеличений,
И. Введенский рассматривает Никитина чуть ли не как
первого и единственного пока представителя подлинно народной
и самобытной русской поэзии.
«По счастливому стечению обстоятельств, — пишет
Введенский Никитину, — в конце прошлого года мне удалось
здесь в Петербурге просесть Ваше первое стихотворение
«Русь» тогда, когда еще имя Ваше в Петербурге не было
известно. В ту пору я немедленно его прочел всем своим
ученикам и с величайшим восторгом приветствовал Вас
как народного поэта, чело которого ознаменовано божественным
провидением несомненною печатью творческого гения.
1 „Москвитяш1н“, 1854, апрель, № 8, кп. II, отд. VII, стр. 141— 142.
1 „Библиотека для чтения", 1854, июль, стр. 93.