Nikitin3

• что я могу разориться. Я и прежде знал коечто
о .ходе книжной торговли в Воронеже, на
этих днях узнал о ней более. Я видел собственными
глазами годовой отчет книжной лавки; вот
он вкратце: 26.000 руб. сер. выручки, 6.000 руб.
сер. чистой пользы. Тут надо принять в соображение
продажу бумаги, сургуча, карандашей и
пр., и пр. Не правда ли, можно браться за дело,
даже если я успею в четыре раза менее против
приводимых здесь мною цифр? Что эти цифры
— не выдумка, в этом я даю Вам мое честное
слово; кажется, я никогда Вас не обманывал.
Будь я в Петербурге, ей-ей, стал бы на колени
перед Василием Александровичем 1 и сказал бы:
«Помогите!» Надобно вынесть все, что я вынес,
чтобы понять, что иногда колени преклоняются
сами собою, если есть надежда на помощь от
доброго человека. Больно мне более потому, что
предприятие мое — не спекуляция и не вызывает
ни в ком сочувствия. Неужели нельзя умолить
Василия Александровича? Вдумайтесь, Николай
Иванович, в мою жизнь, вспомните мое исхудалое
лицо и просите его смело. Я уверен, что
слово Ваше будет тепло и не бесплодно. Что я
не буду мошенником, — Вы знаете. Скромность
в сторону: я составил себе кровавым потом небольшую
литературную известность и не захочу
пачкать свое имя ради денежных выгод. На меня
указывали бы на всех перекрестках. Заем мой
я сам сделаю гласным. Вы можете сказать Василию
Ивановичу 2, что тотчас же после его согласия
на мою просьбу мое благое предприятие и
оказываемая мне помощь будут опубликованы в
одной из С.-Петербургских газет. Открытием
магазина я спешу, потому что в феврале — дворянские
выборы, следовательно, торговля должна'
принять более широкие размеры и я лично
сделаюсь известен большей части лучшего уездного
общества; это — не безделица. Помогите,
Николай Иванович! Ваше ходатайство останется
в моей памяти, Ваше имя в моем деле останется
чистым. Капитал Василия Александровича не
пострадает даже в случае моей смерти. По
устройстве магазина, я сделаю акт, в котором поручу
одному из близких мне людей или передать
кому-либо мое заведение, когда меня зароют
в могилу, или продать книги с аукционного
торга. Как бы ни была дешева продажа последнего
рода, собственный мой капитал пополнит
недовырученную сумму.
Обществу распространения чтения я еще не
имел удовольствия отвечать на его письмо. И
что ему сказать? Оно желает, чтобы я передал
«му устроенный мною магазин; в том-то и затруднение,
что нужно его устроить, а тогда какой
же расчет передавать его кому бы то ни
было? Еще вопрос, как пойдут дела Общества
и когда пойдут? Действий своих оно не открывало.
Предприятие это у нас очень ново, а публику
Вы знаете: она не бросится на акции «распространения
чтения». Устройство одних кабинетов
для чтения не подвинет дел Общества.
Оно, пожалуй, надеется, что издаваемые им для
простого народа книги отвлекут его от кабаков.
Подобная мысль может родиться только в голове
С.-Петербургского жителя. Я, с своей стороны,
скажу вот что: надо прежде выучить народ
хоть азбуке да катехизису, надо научиться нашим
литераторам говорить с народом, для этого
нужен огромный талант и родство с народным
духом, — тогда и можно рассчитывать, что пахарь
возьмется за книгу. Вот теперь выйдет в
свет новый журнал: «Народное Чтение»; я всею
душою сочувствую этому изданию 3, вижу, что
оно — результат не спекуляции, а любви к родине,
но, признаюсь, успех его считаю сомнительным.
Разумеется, нужно помнить о народе, делать
для него все благое во имя светлой будущности
русской земли, но, покамест, не мешает
подумать о бедном чиновнике, купце и мещанине.
Если бы даже первый знал все лучшее в
русской литературе, — мы сделали бы огромный
шаг вперед. В нашей глуши купец и мещанин
сплошь и рядом — безграмотны, что же сказать
о земледельце.
Письмо, которое я получил от гг. Сеньковского
4 и Львова 5, не объясняет подробно намерений
Общества распространения чтения; поговорите
с ними, что и как они думают делать.
Если бы Общество устроило на свой собственный
капитал книжный магазин в Воронеже, выслало
книги, карты, атласы и прочее, по моему
назначению, и дало всему этому широкий размер,
тогда можно поручиться за успех его предприятия,
и я готов трудиться за условленный
процент, иначе невозможно. От себя лично я надеюсь
более успеть в распродаже книг. Следя
за литературой, я знаю, что приготовляется к
печати, что именно нужно для нашей провинциальной
публики, и заблаговременно буду сноситься
с столичными книгопродавцами. Но, во
всяком случае, с Обществом распространения]
ч[тения] поговорить не мешает.
Будьте так добры, Николай Иванович, примите
участие в моем деле, обратитесь к Василию
Александровичу. Н. П. Курбатов, как я и прежде
Вам об этом писал, соглашается быть моим
компаньоном; на-днях он приедет ко мне и бу­
\