Nikitin3

18 53
1. Ф. Л. JCOIIIH
Милостивый Государь,
Федор Алексеевич!
Ваша известность в литературном мире, уважение
к Вам просвещенной публики и свойственная
Вам снисходительность, с помощию
которой в самых первых опытах являющегося
на суд публики произведения так искусно Вы
умеете находить некоторые достоинства и так
деликатно указывать на недостатки, — заставили
автора прилагаемых здесь стихотворений
обратиться к Вам с просьбою о напечатании их
в Вашем журнале, если Вы, по своему великодушию,
не захотите отказать этому неизвестному
автору в глубокой для него чести, — Вашем
покровительстве.
Может быть, просьба моя покажется для Вас
странною. Пусть так; но я уверен в Вашем
благородстве: Вы не захотите заклеймить язвительною
насмешкою бедного провинциала, не
имеющего в своих руках верных средств, с которыми
он мог бы действовать благоразумнее,
не ставя себя в двусмысленное положение.
Я даже осмеливаюсь предполагать, что мое
двусмысленное положение скорее возбудит в
Вас участие, нежели холодность. Вот моя краткая
биография. Будьте моим судиею.
Я — бедный мещанин. Круг моих знакомых
не велик и не завиден. Образование получено
мною весьма недостаточное, но с раннего детства
в душу мою запала глубокая любовь к литературе.
Помню, как всякое произведение, запечатленное
талантом, приводило меня, еще
ребенка, в восторг, который я не мог себе объяснить.
Как тогда билось мое сердце! Как
быстро обращалась кровь в моих жилах! Этой
любви я не утратил и доселе» В моей грустной
действительности единственное для меня утешение
— книги и природа: в беседе с нею я
забываю все меня окружающее. Она — мой первый
наставник, научивший меня знать и любить
бога. Она — моя мать, утешающая меня в минуты
тоски и сомнений. Изумляя меня своею
тишиною и величием, она заставляет меня слагать
задумчивую песнь и проливать сладкие
слезы. Быть может, мои слова вызовут на уста
Ваши насмешливую улыбку. Быть может, все
это — один бред моего раздраженного воображения,
потому-то я снова повторяю: будьте
моим судиею, покажите мне мое собственное
значение или мою ничтожность. Я не имею
чести знать Вас, но так много слышал о Вашей
снисходительности, что совершенно полагаюсь
на Ваш приговор. Если же из приложенных
здесь стихотворений Вы увидите во мне жалкого
ремесленника в деле искусства, тогда сожгите
этот бессмысленный плод моего напрасного
труда! Тогда я пойму, что дорога, по которой
я желал бы итти, проложена не для меня,