Nikitin3

Вы пишете, чтобы я прислал Вам остающееся
у меня число экземпляров «Кулака». Но
пойдет ли он у Вас в Петербурге? Если да, —
напишите мне, как я должен распорядиться его
пересылкой. У меня найдется книг до 100;
сколько-нибудь нужно оставить для Воронежа;
остальные, кажется, можно переслать по почте;
это будет стоить дороже, но дойдет скорее и
вернее по назначению.
Мои приятели настаивают, чтобы я подумал
о втором издании. Право, не знаю, как
сделать лучше. С изданием опять возникнут
новые заботы, хлопоты, переписка и т. под...
Другое дело, если бы какой-либо книгопродавец
принял на себя все это, а мне заплатил бы
деньги, я был бы очень рад.
Последнее время я провел в деревне. Рассчитывал
рассеять там свою скуку и возвратился
оттуда еще более скучным и больным,
а, главное, раздраженным на гг. помещиков за
их нелепые толки по поводу крестьянского вопроса.
На-днях я получил письмо от Константина
Осиповича и 313 руб. сер. денег. Он пишет,
что отдает г. Кокореву 294 экземпл. . . Нечего
сказать, туго продавался мой Лукич!
Я слышал, что прислуга Ваша возвратилась
в Воронеж; досадно, что доселе я не имел случая
ее видеть, а потому и ничего не могу Вам
о ней сообщить.
М. Ф. Де-Пуле и А. Р. Михайлов шлют
Вам глубочайшие поклоны. Последний просватал
свою старшую дочь, Агнию, за откупщика
Лашкина. . . До будущего письма, мой милый
Николай Иванович. Спешу на почту.
Весь Ваш
И. Никитин.
NB. Передайте, пожалуйста, мой поклон
М. Б. Тулинову и М. М. Панову. Еще новость:
Крашенинников недавно получил ноты
для фортепиано; одна моя песня положена на
музыку, но не знаю кем. Кстати, будьте так
добры, когда увидите В. А. Кокорева, передайте
ему, что я глубоко тронут его поступком;
не писал к нему много потому, что не хотел
отнимать у него времени на чтение благодарственных
фраз, а, главное, я знаю его за очень
умного человека и потому был короток в своей
благодарности, из опасения, чтобы она не перешла
в лесть, не достойную ни его благородства,
ни моей искренности.
37. Л. П. ПТОГОПУ
Воронеж. 1858 г., 19 сент.
Действительно, мой незабвенный Николай
Иванович, я был в деревне Плотникова 1, как
Вы справедливо предполагали в Вашем письме
к Придорогину, но что касается до волокитства,
— ни, боже мой! . . Куда мне! . . — Пью
капли, обливаюсь холодной водой, и все бесплодно,
сделался настоящим скелетом, но это
в сторону: живи живой, как сказал Боратынский,
стало, о жизни покамест и будем думать.
Вы пишете, что В. А. Кокорев приказал
Исакову - выслать мне Шиллера и Гейне; я ничего
не знаю и ни того, ни другого не получал;
получил только одного Гёте, о чем уже и писал
к Вам. Если это так, т. е. если я могу надеяться
на получение Шиллера и Гейне, т о ...
то. . . я так рад, что путаюсь в словах! Вы
вообразите, ведь, я тогда буду богач, у меня
составится порядочная библиотечка, а сколько
наслаждения предстоит мне впереди при чтении.
«Идеалы» Шиллера я уже знаю наизусть,
«Море и сердце» Гейне — тоже. Это стихотворение
попалось мне в одной немецкой хрестоматии.
Теперь я все читаю разные серьезные
вещи на французском, отысканные мною в
библиотеке г. Потапова, помещика Землянского
уезда. Между прочим, я недавно познакомился
с LLienbe 3. Какие у него картины в
антологическом роде! Но его предсмертные
стихотворения так и хватают за душу. . . Какое
присутствие духа! — писать стихи в то время,
когда жизнь висит на волоске, когда в коридоре
тюрьмы уже слышны шаги солдат, [пришедших]
идущих за поэтом! . . Итак, я жду от
Вас Шиллера и Гейне; давайте их, ради бога,
давайте, да поскорее.
На-днях я видел Вашего Михайлу; одна
его дочь живет у купца Борисова, другая у какого-то,
кажется, чиновника Кологривова;
места, — говорит он, — хороши. Когда я его
спросил: «Зачем ты, Михайло, вызвал своих
дочерей из Петербурга?» — старик солгал:
«Я, батюшка, их не вызывал; для чего мне их
вызывать?» Сам он живет у священника Покровской
церкви; замечу в скобках; слишком!
часто переменяет хозяев; впрочем, доволен
своею судьбою.
Сегодня, вследствие Вашего письма к Придорогину,
я отправляю в Москву к Константину
Осиповичу при обозе 86 экземпл. «Кулака»
и прошу его переслать их в Петербург.
Этой отправкой моя забота с «Кулаком» оканчивается;
надо бы браться за новое, да судьба,