Nikitin3

слабости, и грудь дышит неровно. Не браните
меня: мне и без того теперь невесело. . .
Сию минуту получил письмо от Домбровских.
Они приглашают меня к себе, за что,
разумеется, я очень им благодарен. Что касается
моих слов m-me Домбровской, будто бы
я обещался приехать в их края не скоро, — я
что-то их не помЬпо; едва ли это было мною
когда-нибудь сказано. Повторяю еще раз: я
приеду к Вам при первой возможности и, как
знать, быть может, успею опередить это письмо.
Будьте здоровы и веселы. Клянусь Вам богом,
— я насильно отрываю перо от этого
письма. Всем сердцем преданный Вам
'
105. П . А . М А Т В Е Е В О Й
И. Никитин.
вижу в Вас женщины, способной возвышаться
до подвига. Я бы сказал Вам многое, но и рука
ослабела, и голова моя будто сжата в тисках.
Простите, если что-нибудь здесь сказано не так.
Когда просветлеют мои мысли, я напишу к Вам
длинное, длинное письмо; всего же лучше,
если бы мне удалось Вас поскорее увидать в
Вашей деревне. О дне моего к Вам приезда я
извещу Вас особым письмом. Это, конечно, может
быть только по моем выздоровлении.
Читать я понемногу могу, само собою в постели,
поместив книгу перед глазами. Настроение
моего духа до того неестественно, что на
меня всякая книга наводит тоску. Еще раз примите
от меня мою задушевную благодарность
за Вашу обо мне память.
Всем сердцем преданный Вам
И. Никитин.
[1861 г.,] 26-го мая. Воронеж
Благодарю Вас от всей души за Ваше
письмо. Я молчал долго потому, что не мог
все это время поднять от подушки голову.
Теперь мне несколько легче; по крайней мере,
я кое-как уселся в постели и царапаю эти
строки. Боже мой! как мне тяжело болеть в такое
благодатное время, когда все цветет и поет.
Видно, так нужно; мог ли я предвидеть, что
1-е мая принесет мне столько несчастия? 1 Трое
лечивших меня докторов (теперь ездит ко мне
уже один) положили, чтобы я, как скоро поднимусь
на ноги, все лето провел бы в деревне,
— это, дескать, лучшее для вас лекарство.
Так-то так, но скоро ли я встану? А тут, как на
горе, отвратительная, сырая, холодная погода,
так что я топлю комнату и лишен возможности
проехаться по улице в экипаже, чтобы
вздохнуть на */г часа чистым воздухом. Когда
бог приведет мне быть в деревне, не знаю. Вы,
ради бога, оставьте Вашу мысль о посещении
Воронежа (кроме многих других причин) уже
по тому одному, что мне запрещено строжайше
всякое душевное волнение. Нервы у меня до
того раздражены, что вздрагиваю болезненно от
неосторожного скрипа дверей или от нечаянного
приближения кого-либо из домашних к
моей постели. Всякое сильное сердечное ощущение
для меня может иметь дурные последствия.
Бог милостив, у нас еще есть впереди время.
Я не могу выразить, как я благодарен моим
друзьям и знакомым за то участие, которое они
во мне принимают. А что до Вас. . . неужели
Вы думаете, что я Вас не понимаю, что я не
10G. П. А. М А Т В Е Е В О Й
[1861 г.! 4 июня
От всей души благодарю Вас за все Ваше
участие. Мне теперь, слава богу, несколько
лучше. Не писал я Вам потому, что забыл, где
Вы квартируете, хотя Ваш кучер и сказал мне
фамилию хозяина дома. Но голова моя очень
еще слаба, я все забыл. Еще раз и глубоко
благодарю Вас и буду тогда только счастлив,
когда буду иметь возможность видеть Вас,
быть может и скоро; дай-то господи! В пятницу
я напишу к Вам.
И. Никитин.
107. П. А. М А Т В Е Е В О Й
[1861 г.,] Июня 23-го. Воронеж
Давно я к Вам не писал. Но, боже мой! что
мне было писать? Вот уже 8-я неделя, [как] я
лежу на одном боку, и если выезжаю на ‘/г часа,
то эта прогулка удается редко: для нее, во-1-х,
я должен чувствовать себя несколько лучше;
во-2-х, день должен быть жаркий, ясный и совершенно
безветренный. Все это трудно согласить,
и потому я лежу, и лежу убитый, кроме
болезни, невыносимою тоскою. Впрочем, теперь
мне немного легче, потому что дыхание становится
свободнее. Я не стану благодарить Вас
за Ваше приглашение: Вы, конечно, понимаете,
что я ценю вполне всю прелесть деревенской