Повний текст (pdf-файл, 1,8 Mb)

Измененная структура донесет до читателя или зрителя иную идею.
Из этого следует, что в стихотворении нет "формальных элементов" в
том смысле, который обычно вкладывается в это понятие.
Художественный текст – сложно построенный смысл. Все его элементы
суть элементы смысловые" 29 .
Итак, пересказывая стихотворение прозой, мы разрушаем его смысл.
Перевод с одного языка на другой тоже разрушает, – или, по крайней
мере, деформирует, – смысл поэтического текста, ведь передать музыку
(фонику) стиха средствами иного языка решительно невозможно.
"Стихотворение – растянутое колебание между звуком и смыслом", –
утверждает Поль Валери.
Следовательно, поэзия, вообще говоря, непереводима. Если теперь
вспомнить, что в логике "смысл … определяется как то, что остается
неизменным при переводе на другие языки" 30 , то придется заключить,
что поэтические тексты (в той мере, в какой они поэтичны), – с точки
зрения классической логики, – смысла не имеют.
Этот вывод вполне согласуется с положением о противоречивости
поэтических истин. Ведь другое имя логического противоречия – абсурд,
нонсенс.
Только осмысленные тексты могут быть истинными или ложными 31 .
Следовательно, противоречивый поэтический текст, – с логической
точки зрения, – не является ни истинным, ни ложным. Он существует как
бы в ином измерении по отношению к формальной логике с ее четко
разграниченными понятиями истины и лжи. Наука исследует
объективную реальность, бытие; то, что не есть (небытие) не может
быть предметом научного исследования. Напротив того, в поэтическом
произведении, по Э. Левинасу, реализуется „какой-то иной способ
существования, не умещающийся в границы бытия и небытия" 32 . Нельзя
сказать, что художественный образ существует как объект физического
мира; нельзя сказать, что он вовсе не существует: „...поэтическое
произведение – существование иное, чем бытие, иное, чем небытие", –
пишет М. Гиршман 33 .
Правда поэзии не есть ни правда жизни (вспомним Пушкина: „Тьмы
низких истин мне дороже нас возвышающий обман", – произносит Поэт
(стихотворение 1830 г. „Герой"), ни научная истина, ни истина
формальной логики. Может быть, в этом аспекте можно решить,
например, проблему исторической достоверности сюжета трагедии
Пушкина „Моцарт и Сальери". Известно, что некоторые из друзей
Пушкина „беспокоились насчет поклепа, взведенного на Сальери" в этой
пьесе (к их числу принадлежал, в частности, П. Катенин) 34 . Вспомним
Аристотеля: поэзия философичнее и серьезнее истории; она говорит не
о том, что действительно было, а о том, что могло бы быть. Гете
80