?.-?. ???????=?????? ? ?????=???? ????? (?????????? Fort/Da)

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru 101
нежели интимный портрет, ибо на ней основывается их общественная функция. Памятник
фиксирует то, что в нем представлено, специфическим образом, совершенно очевидно не
идентичным со способом эстетического сознания [см. с. 130 и сл.]. Его жизнь поддерживается не
одной только автономной способностью изображения что-то сообщать; этому учит нас уже тот
факт, что в той же функции может выступать и нечто отличное от изображения, например
символы или надписи. Предпосылкой всегда служит известность того, напоминать о чем призван
памятник как о его потенциальном наличии. Так, фигуры богов, изображение короля, памятник
предполагают, что боги, король, герой или событие типа победы или заключения мира уже
обладают для всех определенным значением наличия. Тем самым представляющее их
изображение делает то же, что и, например, надпись: фиксирует их в этом уже определенном
значении. Тем не менее, если это — произведение искусства, то оно не только привносит нечто
свое в это предпосылаемое значение, но и способно говорить «от своего лица», тем самым будучи
независимым от содержания предварительного знания.
То, что является изображением, вопреки всякому эстетическому различению остается
манифестацией того, что представляет, даже если последнее обладает способностью проявляться
благодаря автономной выразимости. Это неоспоримо в случае с культовыми изображениями. Но
разли-
197
чие сакрального и светского в самом произведении искусства относительно. Даже
индивидуальный портрет, если он является произведением искусства, участвует в таинственном
излучении бытия, исходящем из бытийного ранга того, кто изображается.
Проиллюстрируем это примером: Юсти 18 однажды прекрасно назвал сдачу Бреды у Веласкеса
«милитаристским причастием». Тем самым он хотел сказать, что это не групповой портрет и не
просто историческая картина. Здесь в изображении зафиксирован не только торжественный
процесс как таковой, скорее торжественность этой церемонии потому так изображена, что
живописность свойственна ей самой и осуществляется она как причащение. Существует нечто,
жаждущее быть изображенным и достойное этого, и по сути своей оно как бы осуществляется
лишь тогда, когда представлено в изображении.
Не случайно при необходимости восстановить бытийный ранг произведений изящного искусства
перед лицом эстетического нивелирования на помощь приходят религиозные понятия.
При этом абсолютно закономерно выявляется при наших предпосылках относительность
противопоставления сакрального и светского. Достаточно лишь вспомнить значение и историю
понятия светскости: светское повергается перед святыней. Понятие светского, непосвященного
(профана) и производное понятие профанации, следовательно, всегда предполагает наличие
священного. На деле противопоставление светского (профанического) и сакрального могло быть в
античном мире, откуда оно происходит, только относительным, так как вся жизненная сфера была
сакрально организованной и этим определялась. Светскость в строгом смысле слова можно понять
только с позиций христианства, так как только в Новом завете мир освобождается от демонов
таким образом, что остается место для последовательного противопоставления светского и
религиозного. Провозвещение спасения церковью означает, что мир — всего только «этот мир».
Одновременно с этим особенность такого призыва создает напряженность между церковью и
государством, которая предопределила конец античного мира, и тем самым понятие светскости
обрело собственную актуальность. Как известно, напряженность между церковью и государством
господствует во всей истории средневековья. Спиритуалистическое углубление идеи Церкви
Христовой освободило наконец мирское государство. Всемирно-историческое значение позднего
средневековья состоит в том, что таким
198
образом был создан светский мир, в котором понятие профана приобрело тот расширительный
оттенок, который свойствен ему в Новое время 19 . Но это ничего не меняет в том отношении, что
светскость продолжает оставаться сакрально-правовым понятием и может определяться только с
точки зрения священного. Законченная, совершенная светскость — это понятие-монстр 20 .
Относительность светского и сакрального не только принадлежит области диалектики понятия, но
и опознается как реальное отношение в феномене изображения. В произведении искусства всегда
присутствует нечто сакральное. Тем не менее справедливо утверждение о том, что религиозное
произведение искусства, выставленное в музее, или показанное там надгробное изваяние не могут
быть осквернены в том смысле, в каком это произошло бы на их первоначальном месте. Однако
это означает лишь то, что на самом деле им уже нанесен ущерб тем, что они стали музейными
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.