?.-?. ???????=?????? ? ?????=???? ????? (?????????? Fort/Da)

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru 324
эмоциональными мотивациями человеческой души. Это была не литературная случайность, а
хорошо продуманный набросок тематически целого, когда я не мог себе мыслить дискуссию
между герменевтикой и критикой идеологии без той огромной роли, которую играет риторика.
Маркс, Мао Цзэдун и Маркузе — которых ныне объединяют в некоторых настенных
632
надписях — имеют популярность, которой они обязаны, разумеется, не «рациональным
непринужденным разговором»...
Различают герменевтическую практику и ее дисциплинирование путем изучения чистой техники
— последнее может означать в данном случае социальную технику или критический мотив,—
чтобы в ней всегда действующий в истории фактор детерминировался и осознанием понимания.
Существенный поворот обратно заключается в том, что разумное всегда развивает некоторую
силу убеждения, содействующую образованию новых убеждений. Я совсем не возражаю против
того, что если хотят понять, то должны стремиться несколько отдалиться от собственного мнения
о предмете. Тот, кто хочет понимать, не нуждается в том, чтобы подтверждать то, что он уже
понимает. И однако, я считаю, что герменевтический опыт учит нас, что такое усилие эффективно
лишь в ограниченной мере. То, что понимают, постоянно говорит само за себя. На этом покоится
все богатство герменевтического универсума, который открыт всему понятному. Включаясь во
всю широту своей деятельности в игру, понимающий вынужден ставить на карту собственные
предрассудки. Успехи рефлексии должны возрастать из практики, и только из одной практики.
Мир опыта филолога и его «бытие и текст», который я выдвигал на передний план, в
действительности являются лишь отрывком и методическим полем иллюстраций герменевтического
опыта, который вплетен в целое человеческой практики. В связи с этим
понимание написанного особенно важно, но является все же запоздалым и потому вторичным
феноменом. В действительности герменевтический опыт простирается так далеко, как вообще
далеко простирается готовность к разговору разумного существа. Я сожалею о непризнании того
факта, что эту область герменевтика разделяет с риторикой — область убедительных аргументов
(а не логически принуждающих). Это область практики и гуманности вообще, проблемы которых
находятся не там, где имеет значение власть «железных заключений», которым нужно
подчиняться без обсуждений, но и не там, конечно, где эмансипирующая рефлексия верна своему
«контрафактическому соглашению», а там, куда следует приходить путем разумного обдумывания
спорного вопроса. Здесь уместны красноречие и искусство аргументации (и его молчаливое отражение
— осмысленное совещание с самим собой). Если красноречие претендует на аффекты —
как это было ясно с древних времен,— то оно, однако, никак не выпадает
633
по этой причине из области разумного. Вико по праву воспользовался собственной ценностью
красноречия: copia (изобилием), богатством точек зрения. Я нахожу ужасающе нереальным, когда
риторике приписывают — как это сделал Хабермас принудительный характер, выдвигая на
передний план непринужденную рациональную беседу. Ибо в таком случае недооценивается не
только опасность манипуляций красноречия и лишения разума самостоятельности, но и шанс
соглашения с помощью красноречия, на чем основана общественная жизнь. Вся социальная
практика — в том числе и по-настоящему революционная — немыслима без функции риторики.
Именно научная культура нашей эпохи создает возможность для иллюстрации данного факта. Она
поставила перед практикой человеческого соглашения все более расширяющуюся колоссальную
задачу — в каждом случае интерпретировать частную область научного овладения предметом в
практике общественного разума: здесь выступают средства массовой информации.
В усеченном смысле риторику рассматривают как голую технику и только лишь как инструмент
общественной манипуляции. В действительности же она является существенной стороной всякого
разумного отношения. Уже Аристотель называл риторику не «технэ» (ремесло), а «динамис»
(сила, способность) — настолько она принадлежит всеобщему назначению человека быть
разумным существом. Способ образования организованного публичного мнения, которое
развилось в нашем индустриальном обществе, отнюдь не исчерпывается областью разумной
аргументации и критической рефлексии, которыми владеет общественная практика, как бы ни
была велика их область воздействия и какой бы высокой степени оценки в манипуляциях они ни
заслуживали 21 .
Признание такого положения вещей, конечно, предполагает понимание того, что понятие
эмансипирующей рефлексии слишком смутно, неопределенно. Речь идет о простой проблеме, то
есть о соответственном изложении нашего опыта. Какую роль играет разум во взаимосвязях
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.