?.-?. ???????=?????? ? ?????=???? ????? (?????????? Fort/Da)

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru 294
событием. В этом основном смысле понимание в гуманитарных науках очень сильно сближается с
непосредственным опытом произведения искусства. Понимание, которое дает наука, тоже
позволяет разыгрывать в определенных пределах смысл передаваемого и состоит в его
«примеривании». Именно поэтому понимание даже еще происходящего показано как бы в ходе
данного исследования.
573
Экскурс III к с. 316
Дискуссия между Лёвитом и Хайдеггером по поводу интерпретации Ницше 5 , в которой, в
частности, высказываются справедливые возражения, в целом страдает тем, что Лёвит, не поняв
ницшевского идеала естественности, выступил против образования идеалов в принципе. И
вследствие этого стало совершенно непонятным, что имеет в виду Хайдеггер, когда он,
сознательно обостряя вопрос, ставит Ницше в один ряд с Аристотелем, хотя последнее вовсе не
означает, что он их отождествляет. Сам же Лёвит, замыкаясь на этом, соблазняет на такой абсурд,
как отождествление учения Ницше о вечном возврате с аристотелевским redivivus (возрождение).
Для Аристотеля вечное круговращение природы было в действительности само собой
разумеющимся аспектом бытия. Нравственная и историческая жизнь людей относится у него к
тому порядку, образец которого представляет собой космос. У Ницше об этом совершенно не идет
речь. Наоборот, он мыслит космический круг бытия прямо противоположным тому, как он
представляет себе человеческое бытие. Вечное возвращение того же самого имеет у него смысл
как учение для людей, то есть как чудовищное требование для человеческой воли, которое уничтожает
все его иллюзии о будущем и о прогрессе. Таким образом, Ницше создает учение о вечном
возврате, чтобы поразить человека в его волевом напряжении. Природа — относительно человека
— мыслится здесь как то, что ему неизвестно. Тут нельзя вторично, как в новом возврате,
доигрывать природу по отношению к истории, если хочешь понять единство ницшевской мысли.
Лёвит же останавливается перед констатацией у Ницше неразрешимого противоречия. При таком
утверждении нельзя ставить следующий вопрос о том, как было возможно попасть в такой тупик,
то есть почему это для самого Ницше не было никакой путаницей, никаким крахом, а должно
было быть великим открытием и избавлением? На этот логически вытекающий вопрос читатель не
находит у Лёвита никакого ответа. Однако ответ можно найти самому, то есть дойти до него
собственным умом. Хайдеггер это и предпринял, а именно: он сконструировал систему отсчета, по
отношению к которой высказывания Ницше выстраиваются но порядку. То, что такая система
отсчета у Ницше непосредственно не выражена, и со-
574 |
ставляет смысл данной реконструкции как метода. Лёвит же, наоборот, парадоксальным образом
сам совершает еще раз то, что он у Ницше смог оценить только как непоследовательность; он
рефлектирует нерефлектируемое, он философствует против философии именем естественности и
призывает к здравому смыслу. Но если бы здравый смысл действительно был философским
аргументом, то со всякой философией давно было бы покончено, а тем самым и с призывом к
здравому смыслу. Признание Лёвита в том, что в призыве к природе и естественности нет ни
природы, ни естественности, ничему не помогает. С его помощью Лёвит лишь пытается выйти из
затруднительного положения.
Экскурс IV к с. 318 (прим. 3, с. 673)
Упорное игнорирование Лёвитом трансцендентального смысла высказывания Хайдеггера о
понимании 6 кажется мне вдвойне несправедливым: он не видит, что Хайдеггер открыл нечто
такое, что существует во всяком понимании и как проблема совершенно не может быть
опровергнуто. Далее, он не видит, что насильственность, прослеживаемая во многих
интерпретациях Хайдеггера, следует отнюдь не из этой теории понимания. Она скорее есть
результат злоупотребления текстом, обнаруживающего прежде всего недостаток
герменевтического сознания. Очевидно, это пример сверхнасилия собственного реального
стремления, которое придает некоторым сторонам текста сверхрезонанс, искажающий пропорции.
Нетерпеливое отношение Хайдеггера к передаваемому тексту в столь малой степени является
следствием его герменевтической теории, что оно похоже скорее на духовную традицию великих
усовершенствователей, которые «некритически» присваивали себе предания — до образования
исторического сознания. Но ведь уже только для того, чтобы соразмеряться с масштабами науки и
при этом стараться иногда филологически узаконить свое плодотворное присваивание предания,
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.