?.-?. ???????=?????? ? ?????=???? ????? (?????????? Fort/Da)

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru 269
отдельных признаков из совокупности в-себе-сущего, подобно жизненным мирам животных,
принципы построения которых мы исследуем. Скорее во всяком языке присутствует
непосредственная связь с бесконечностью сущего. Обладать языком — значит обладать таким
способом бытия, который совершенно отличен от связанности животных окружающим их миром.
Человек, изучающий иностранный язык, не изменяет своего отношения к миру, как изменило бы
его водное животное, сделавшееся наземным,— но, сохраняя свое собственное отношение к миру,
расширяет и обогащает его за счет другого языкового мира. Тот, кто имеет язык, «имеет» мир.
Установив это, мы не станем больше смешивать фактичность языка с объективностью науки.
Дистанцированность от фактов, заложенная в языковом отношении к миру, сама по себе не
создает той объективности, которой науки о природе достигают путем элиминирования
субъективных моментов познания. Дистанцированность и фактичность языка тоже, разумеется,
являются подлинным достижением, которое не дается нам само собой. Мы знаем, как помогает
нам справиться с опытом его языковая фиксация. Она как будто отдаляет от нас угрожающую,
ошеломляющую нас непосредственность этого опыта, придает ей должные пропорции, делает ее
доступной сообщению и тем самым как бы подчиняет нам. Очевидно, однако, что такое овладение
опытом есть нечто иное, чем его научная обработка, которая объективирует его и делает
пригодным для любого использования. Ученый, познавший закономерность какого-либо
природного процесса, получает его в свое распоряжение. Об этом не может быть и речи в случае
естественного опыта мира, насквозь пронизанного языком. Говорить о чем-либо ни в коем случае
не означает: делать что-либо исчисляемым, имеющимся в распоряжении. Дело не только в том,
что высказывание и суждение представляют собой лишь одну из форм в рамках многообразия
языкового отношения вообще,— сама эта форма вплетена в отношение жизненное. Вследствие
этого объекти-
524
вирующая наука воспринимает языковую оформленность естественного опыта мира как источник
предрассудков. Современная наука с ее методами математического измерения должна была, как
показывает пример Бэкона, отвоевывать пространство для своих собственных конструктивных
планов как раз у порождаемых языком предубеждений и наивной телеологии языка [см. с. 410 и
сл.].
С другой стороны, есть позитивная существенная связь между фактичностью языка и
способностью человека к науке. Это особенно ясно видно на примере античной науки, чье
происхождение из языкового опыта мира составляет ее специфическое отличие и ее
специфическую слабость. Чтобы преодолеть ее слабость, ее наивный антропоцентризм,
современной науке пришлось пожертвовать и ее отличием, ее включенностью в естественное
человеческое отношение к миру. Это может быть очень хорошо проиллюстрировано понятием
теории. То, что в современной науке называется теорией, не имеет, как кажется, уже почти ничего
общего с той созерцательно-познавательной позицией, с которой греки воспринимали мировой
порядок. Современная теория есть конструктивное средство, позволяющее нам обобщать опыт и
создающее возможность овладения этим опытом. Как говорит сам язык, мы «строим» теории.
Этим уже подразумевается, что одна теория отменяет другую и что каждая изначально претендует
лишь на относительную значимость, именно: до тех пор, пока не будет найдено нечто лучшее.
Античная «теорийа» не была в этом смысле средством; она сама была целью, высшей ступенью
человеческого бытия.
Тем не менее существует тесная взаимосвязь между античной и современной наукой. И там и
здесь теоретическая установка означает преодоление практически-прагматического интереса,
рассматривающего все происходящее в свете собственных намерений и целей. Аристотель
сообщает нам, что теоретическая жизненная позиция могла возникнуть лишь там, где уже имелось
все необходимое для удовлетворения простых жизненных потребностей 17 . Также и современная
теоретическая наука обращается со своими вопросами к природе отнюдь не ради каких-то
определенных практических целей. Хотя и верно, что уже способ постановки ее вопросов, ее
исследований направлен на покорение сущего и постольку сам по себе должен быть назван
практическим,— однако для создания отдельного ученого практическое применение его познаний
вторично в том смысле, что хотя оно и вытекает из этих познаний, однако лишь задним числом,
так что тот, кто познает
525
что-либо, не обязан знать, к чему может быть применено познанное им. Несмотря на это и при
всех соответствиях, различие сказывается уже в значении слов «теория», «теоретическое». В
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.