?.-?. ???????=?????? ? ?????=???? ????? (?????????? Fort/Da)

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru 80
важности. Мы видели, что бытие игры осуществляется не в сознании или поведении играющих;
напротив, игра вовлекает их в свою сферу и сообщает им свой дух. Играющий познает игру как
превосходящую его действительность. Это может быть справедливым только при том условии,
что сама игра «мыслится» как такая действительность, а это в свою очередь имеет место тогда,
когда игра осуществляется в виде представления для зрителя.
И спектакль (Schauspiel) остается игрой (Spiel), так как удовлетворяет требованию,
предъявляемому к структуре игры, и является миром, замкнутым в себе. Но и культовые, и
светские зрелища, сколь бы ни были они полностью закрытым в себе миром, который они
изображают, как бы открыты со стороны зрителя. Только в нем они впервые обретают все свое
значение. Игрок играет свою роль, как и в любой игре, и таким образом игра становится
представлением, но сама игра — это целокупность играющих и зрителей. И даже наиболее
проникновенно познанная и представленная именно такой, какой
155
«задумана», она будет не тем, кто в ней участвует, а тем, кто ее смотрит. В нем игра как бы
поднимается до своей идеальности.
Для играющих это означает, что они не просто исполняют свои роли, как в любой игре; скорее они
их представляют для зрителя. Их тип участия в игре определяется не тем, что они в нее полностью
входят, но тем, что они играют свои роли в связи с целостностью зрелища и с оглядкой на нее;
полностью же входить в зрелище должен зритель, а не они. Таково тотальное преображение,
происходящее с игрой, когда она становится спектаклем; зрителя оно ставит на место играющего.
Отныне он, а не играющий представляет того, для кого и в ком осуществляется игра. Разумеется,
это не должно означать, что играющий не в состоянии понять смысл целого, в котором он
представляет свою роль. Но у зрителя только одно методическое преимущество: поскольку игра
осуществляется для него, становится наглядным ее смысловое содержание, которое должно быть
понято; это содержание необходимо отделить от поведения играющих. По сути, здесь снимается
различие играющего и зрителя: обоим в равной мере предъявляется требование составить мнение
о самой игре в ее смысловой соотнесенности.
Это требование не снижается даже в том случае, когда игровое сообщество отгорожено от всех
зрителей, например когда оно оспаривает общественную институционализацию жизни искусства;
как и в случае с так называемыми домашними концертами, претендующими на то, чтобы быть
музицированием в собственном смысле слова, так как играющие занимаются музыкой для себя
самих, а не для публики. Но на деле они стремятся и к тому, чтобы у них «получилось», что,
однако, означает: чтобы музыка понравилась тому, кто мог бы ее слушать. Репрезентация
искусства по своей сути такова, что она направлена на кого-то, даже если при этом никто не
слушает и не смотрит.
b) ПРЕОБРАЗОВАНИЕ В СТРУКТУРУ И ТОТАЛЬНОЕ
ОПОСРЕДОВАНИЕ
Это преображение, в ходе которого человеческая игра достигает своего завершения и становится
искусством, я называю преобразованием в структуру. Только благодаря этому преобразованию
игра достигает уровня идеальности, так что она может мыслиться как игра и пониматься
456
как таковая. Только в этом , случае выказывается ее отделенность от изобразительной
деятельности играющих, и игра состоит в чистом явлении того, что они играют. Игра как таковая,
в том числе и непредсказуемость импровизации, принципиально повторима и в этой мере постоянна.
Ей присущ характер произведения, «эргона», а не только «энергейи» 14 . В этом смысле я и
называю ее структурой.
Но то, что таким образом отделимо от изобразительной деятельности играющих, остается тем не
менее связанным с изображением. Такая связанность не означает зависимости в том смысле, что
игра обретает свою смысловую определенность только благодаря определенным исполнителям, то
есть исполняющим и зрителям, ,и даже не означает зависимости от того, кто, будучи
первопричиной произведения, является его творцом, то есть от автора. По отношению к ним игра
обладает некоторой автономией, что должно быть включено в понятие преобразования.
Если со всей серьезностью обратиться к понятию преобразования, то здесь выявляется некоторый
аспект определения бытия искусства. Преобразование — это не изменение, например проводимое
в особо значительных масштабах. Изменение скорее всегда подразумевает, что изменяемое
одновременно остается прежним и фиксируется. Как бы ни было тотально изменение, ему
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.