?.-?. ???????=?????? ? ?????=???? ????? (?????????? Fort/Da)

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru 50
знакомой нам действительностью, мы не смотрим, на что оно похоже, не измеряем уже хорошо
известной нам мерой смысл его притязаний — напротив, эта мера, «понятие» эстетически
расширяются до бесконечности 17 .
Определение Кантом искусства как «прекрасного представления о вещи» 18 соответствует истине в
той степени, в какой даже безобразное становится прекрасным в художественном изображении.
Тем не менее внутренняя сущность искусства недостаточно выявляется при его
противопоставлении прекрасному в природе. Если бы понятие вещи было только прекрасно
изображено, то это опять-таки стало бы уделом лишь изображения «по правилам школы» и
удовлетворяло бы исключительно элементарным условиям красоты вообще. Но согласно самому
же Канту, искусство есть нечто большее, нежели «прекрасное представление о вещи»: оно
изображает эстетические идеи, то есть нечто, простирающееся за пределы понятия. Это воззрение
Кант формулирует, рассматривая понятие гения.
Нельзя отрицать, что учение об эстетических идеях, через изображение которых художник
бесконечно расширяет данное понятие и приводит в движение свободную игру душевных сил,
предстает сегодняшнему чита-
95
телю в невыгодном свете. Создается впечатление, что эти идеи присоединяются к уже введенному
понятию, как атрибуты божества — к его изображению. Традиционное приписывание более
высокого ранга рациональному понятию, а не недемонстрируемому эстетическому представлению
столь сильно, что даже у Канта возникает ложная иллюзия предшествования понятия эстетической
идее там, где, однако, вообще ведущая роль в игре способностей отводится не рассудку, а
воображению . Теоретик искусства и помимо того найдет достаточно свидетельств,
подтверждающих, что Канту с трудом удавалось согласовать свою руководящую точку зрения с
внепонятийностью прекрасного, которая к тому же гарантирует его общеобязательность, не
принимая, хотя бы и непроизвольно, приоритет понятия.
Основная линия его рассуждений, однако, свободна от подобного недостатка и выказывает
впечатляющую последовательность, которая находит свое завершение в функции понятия гения
при обосновании искусства. Не обращаясь к более подробной интерпретации этой «способности
изображения эстетических идей», можно все же уяснить, что здесь Кант ни в коей мере не оставляет
своей трансцендентально-философской постановки вопроса и не уклоняется на обходные
пути психологии художественного творчества. Скорее иррациональность гения подчеркивает
момент продуктивного творения правил, что равно подтверждается как применительно к творящему,
так и к воспринимающему творчество: в отношении произведения искусства не остается
возможности понять его содержание по-иному, нежели оно предстает в неповторимом облике
произведения и в тайне его воздействия, большая полнота которого не могла бы быть создана
никаким другим языком. Тем самым понятие гения соответствует тому, что Кант рассматривает
как решающий момент эстетического вкуса, а именно как свободную игру душевных сил, как
повышение жизнедеятельности, возникающее в результате взаимодействия воображения и
рассудка и призывающее мгновение прекрасного остановиться. Гений — это в конечном счете
способ проявления этого животворящего духа, так как в противоположность застывшей
правильности, присущей школярству, гений демонстрирует свободный порыв открытия и вместе с
этим — оригинальность, способную стать образцом.
96
ε) Отношение вкуса и гения
В связи с этим встает вопрос: как Кант определяет взаимосвязь вкуса и гения? Он отдает должное
принципиальному преимуществу вкуса в той мере, в какой произведение художественного
творчества как творчества гения рассматривается с точки зрения прекрасного. И хотя можно было
бы назвать педантичными дополнительные поправки, вносимые вкусом в открытие гения, он
выступает в качестве той необходимой дисциплины, которая ему присуща. В этой степени, по
мнению Канта, вкусу следует отдавать предпочтение в конфликтных ситуациях. Но данный
вопрос лишен принципиального значения, так как в вещах основополагающих вкус и гений находятся
на одной и той же почве. Искусство гения состоит в том, что он делает «сообщаемой»
свободную игру познавательных способностей, отсюда вытекают и эстетические идеи, которые он
открывает. Но сообщаемость душевного состояния, настроения, обозначает и эстетическое
удовольствие вкуса, который представляет способность суждения, то есть является вкусом
рефлектирующим, но объект его рефлексии — это опять-таки то душевное состояние оживления
познавательных способностей, которое в равной мере проявляется как в прекрасной природе, так и
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.