19.07.2013 Views

?.-?. ???????=?????? ? ?????=???? ????? (?????????? Fort/Da)

?.-?. ???????=?????? ? ?????=???? ????? (?????????? Fort/Da)

?.-?. ???????=?????? ? ?????=???? ????? (?????????? Fort/Da)

SHOW MORE
SHOW LESS

You also want an ePaper? Increase the reach of your titles

YUMPU automatically turns print PDFs into web optimized ePapers that Google loves.

Янко Слава (Библиотека <strong>Fort</strong>/<strong>Da</strong>) || slavaaa@yandex.ru 247<br />

всей ясностью — вытекает из негативных дискуссий в «Кратиле» и скрепляется отсылкой<br />

познания в интеллигибельную сферу, так что с тех пор рефлексия над языком вообще заменяет<br />

понятие образа (είκών) понятием знака (σημεΐον или σημαίνον). Это не просто изменение терминологии;<br />

в нем выражается некий поворот в мышлении о языке, определивший целую эпоху 13 . То,<br />

что истинное бытие должно исследовать, «не прибегая к словам», как раз и означает, что самобытие<br />

слов как таковое (Eigensein) не открывает нам доступа к истине, хотя все наши искания,<br />

вопросы, ответы, обучение и различение вещей не обходятся, естественно, без помощи языка. Это<br />

значит: мышление до такой степени возвышается над само-бытием слов, использует их как<br />

простые знаки, с чьей помощью в поле нашего зрения попадает само обозначенное, мысль или<br />

вещь, что отношение слова к предмету оказывается чем-то вполне вторичным. Слово — это<br />

просто орудие сообщения, обнаружение (έκφέρειν) и вы-сказываиие (λόγος προφορικός) мысли с<br />

помощью голоса. К следствиям всего этого относится и то, что с точки зрения идеальной системы<br />

знаков, единственный смысл которой заключается в однозначном соответствии всех знаков<br />

обозначаемому, власть слов (δύναμις των ονομάτων), свойственная всем конкретным историческим<br />

языкам широта вариаций случайного оказываются простой помехой их использованию. Идеал<br />

некоей characteristica universalis — вот что вытекает из этого.<br />

Исключение всего того, что «есть» язык помимо его целесообразного функционирования в<br />

качестве знака-орудия, следовательно, самопреодоление языка благодаря системе искусственных,<br />

однозначно определенных символов, — этот идеал просвещения XVIII и ХХ столетий, был бы,<br />

таким образом, идеальным языком вообще, поскольку ему соответствовала бы целостность всего<br />

поддаю-<br />

481<br />

щегося познанию (das All des Wißbaren), бытие как полностью имеющаяся в распоряжении<br />

субъекта предметность. Нельзя считать серьезным возражением то, что никакой математический<br />

язык знаков такого рода немыслим без языка, с помощью которого вводятся в употребление его<br />

условные обозначения. Эта проблема «метаязыка» может быть и неразрешимой, поскольку<br />

включает в себя некий итеративный процесс. Однако незавершимость этого процесса вовсе не<br />

исключает принципиального признания того идеала, к которому он приближается.<br />

Приходится признать также, что разработка научной терминологии, сколь бы ограниченным ни<br />

было ее употребление, представляет собой определенную фазу этого процесса. Ведь что такое<br />

термин? Слово, значение которого однозначно ограниченно, поскольку под ним разумеется<br />

вполне определенное понятие. Термин всегда есть нечто искусственное, поскольку или само слово<br />

образуется искусственно, или — что чаще — уже находящееся в употреблении слово изымается из<br />

широты и полноты его значений и закрепляется за определенным понятием. По сравнению с<br />

живой жизнью значений употребляемых в языке слов — жизнью, для которой, как правильно<br />

указывал Вильгельм фон Гумбольдт 14 , существенна определенная широта колебаний,— термин<br />

является как бы окаменевшим словом, а терминологическое употребление слова — своего рода<br />

насилием над языком. Тем не менее в отличие от чистого языка знаков логического счисления<br />

употребление терминологии (даже в модусе заимствований) сплетается с живой речью. Не бывает<br />

чисто терминологического словоупотребления, и даже самые искусственные, ненормальные для<br />

языка выражения (это подтверждает пример искусственных выражений современной рекламы)<br />

возвращаются в живую жизнь языка. Косвенно это подтверждается также и тем, что весьма часто<br />

терминологические различения не удерживаются в языке и постоянно дезавуируются реальным<br />

словоупотреблением. Это, очевидным образом, означает, что им приходится приспосабливаться к<br />

требованиям языка. Достаточно вспомнить хотя бы то бессильное менторство, с которым<br />

неокантианство пыталось противостоять употреблению слова «трансцендентальный» вместо<br />

«трансцендентный», или употребление слова «идеология» в позитивно-догматическом смысле,<br />

получившее всеобщее распространение вопреки его первоначальной полемически-инструменталистский<br />

окраске. Поэтому и интерпретатор научных текстов все время вынужден считаться с тем,<br />

что термино-<br />

482<br />

логическое употребление слова скрещивается с его свободным употреблением 15 . Современные<br />

интерпретаторы античных текстов склонны недооценивать это требование, поскольку понятия<br />

современного научного языка искусственнее и, значит, определеннее, чем то было в античности,<br />

где существовало еще очень мало искусственных и совсем не было заимствованных слов.<br />

Принципиальное преодоление случайности исторических языков и неопределенности их понятий<br />

возможно лишь благодаря математической символике: комбинаторика подобной последовательно<br />

Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.

Hooray! Your file is uploaded and ready to be published.

Saved successfully!

Ooh no, something went wrong!