?.-?. ???????=?????? ? ?????=???? ????? (?????????? Fort/Da)

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru 43
задается как целое и не определяется нормативно-однозначно. Скорее подчинение жизни
правилам морали и права бывает несовершенным, требует продуктивного дополнения. Для того
чтобы правильно расценивать конкретные случаи, необходима способность суждения. В
особенности знакома нам эта функция способности суждения по юриспруденции, где расширение
права за счет герменевтики именно в том и состоит, чтобы обусловливать правовую конкретику.
При этом речь всегда идет о чем-то большем, нежели правильное применение общих принципов.
Наши знания о нраве и нравах постоянно пополняются за счет единичных случаев, которые их
предопределяют, и причем продуктивно. Судья не только конкретно применяет закон, но и сам
своим приговором вносит вклад в развитие права («судебное право»). Подобно праву, в силу
продуктивности отдельных случаев постоянно преобразуется и мо-
81
раль. Следовательно, дело никоим образом не обстоит так, что способность суждения продуктивна
только в области природы и искусства при определении прекрасного и возвышенного, и даже нет
оснований утверждать вместе с Кантом 65 , что продуктивность способности суждения «главным
образом» признается именно за этой областью. Скорее прекрасное в природе и искусстве следует
дополнить безбрежным морем прекрасного, распространенного в нравственной реальности
человеческой жизни.
О подведении единичного под данное общее (определяющая способность суждения у Канта) в
любом случае можно говорить при упражнении чистого теоретического, а также практического
разума. На самом деле при этом наличествует даже эстетическая оценка. Это находит у Канта
косвенное признание, когда он принимает использование примеров для усиления способности
суждения, хотя и с ограничительным замечанием: «Что же касается правильности и точности
усмотрения рассудка, то они скорее наносят ей обычно некоторый ущерб, так как они лишь редко
выполняют условия правила адекватно (как casus in terminis) » 66 . Но оборотная сторона этого
ограничения ясно показывает, что случай, функционирующий в качестве примера, на самом деле
представляет собой еще и нечто иное, нежели только случай проявления правила. Чтобы воздать
такому примеру должное, нужно признать, что будь то даже только техническая или практическая
оценка, но она всегда включает в себя эстетический момент. Тем самым различие
рефлектирующей и определяющей способности суждения, на котором Кант строит ее критику,
вовсе не необходимо 67 .
Речь всегда идет не только о логической, но и об эстетической способности суждения.
Конкретный случай проявления способности суждения — это не просто случай; он не
исчерпывается тем, что представляет обособление общего закона или понятия. Скорее это всегда
«индивидуальный случай», и, характеризуя его, мы говорим: это особый случай, отдельный
случай, потому что он не исчерпывается правилом. Каждое суждение о чем-то, что мыслится в
своей конкретной индивидуальности, которое требуется от нас для действия во встреченной
ситуации,— это, строго говоря, суждение об особом случае. Это не означает ничего иного, как то,
что при оценке случая не просто применяется масштаб того общего, согласно которому и
производится эта оценка, но сам этот масштаб переопределяется по этому случаю, дополняется и
исправляется. В итоге из этого следует, что все нравственные
82
решения требуют вкуса, и не потому, что это самое индивидуальное побуждение к принятию
решения является в нем единственной определяющей, но потому, что оно представляет
необходимый момент этого решения. Найти правильное и упорядочить применение всеобщего,
нравственного закона (Кант) так, как этого не может сделать сам разум,— вот истинное
достижение не поддающегося демонстрации такта. Точно таким же образом вкус — это хотя и
никоим образом не основа, но, пожалуй, высшее совершенство нравственного суждения. Если
неправильное противоречит вкусу человека, то его уверенность в принятии добра и отвержении
зла находится на высочайшем уровне; она столь же высока, сколь и уверенность самого
витального из наших чувств, которое выбирает или отвергает пищу.
Тем самым вступление на общественную арену в XVII веке понятия вкуса, социальную и
социально-связующую функцию которого мы обрисовали выше, смыкается с нравственной
философией, уходящей в античность.
Здесь прослеживается компонент, связанный с гуманистической, а в конечном счете — с
греческой традицией и действующий в русле нравственной философии, обусловленной
христианским учением. Греческая этика — этическая мера пифагорейцев и Платона, этика
умеренности, созданная Аристотелем,— является этикой хорошего вкуса и в глубоком и
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.