?.-?. ???????=?????? ? ?????=???? ????? (?????????? Fort/Da)

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || slavaaa@yandex.ru 241
знаков, рассматривающая слово и понятие как уже готовые или подлежащие изготовлению
орудия, не удовлетворяет истине герменевтического феномена. Если держаться того, что
действительно происходит в процессе речи и особенно в процессе того разговора, который науки о
духе ведут с преданием, то придется признать, что здесь все время идет образование понятий. Это
вовсе не значит, что интерпретатор употребляет новые или необычные слова. Само употребление
обычных слов имеет своей основой вовсе не акт логического субсуммирования, с помощью
которого нечто единичное подводилось бы под всеобщность понятия. Вспомним, что понимание
всегда включает в себя момент аппликации и постольку постоянно осуществляет дальнейшее
развитие понятийности. Нам следует принять это во внимание, если мы хотим освободить
языковую природу понимания от предрассудков так называемой лингвистической философии.
Толкователь пользуется словами и понятиями совсем не так, как пользуется своими орудиями
ремесленник, берущий их в руки и затем откладывающий в сторону. Напротив, мы должны
признать, что понятийность насквозь
469
пронизывает само понимание, и потому вынуждены отклонить любую теорию, не желающую
считаться с единством слова и дела.
Однако ситуация в целом еще сложнее. Спрашивается, удовлетворяет ли реальному положению
дел само понятие языка, из которого исходят современное языкознание и лингвистическая
философия. В последнее время некоторые представители науки о языке — совершенно справедливо
— указывают, что современное понятие языка имеет своей предпосылкой языковое сознание,
которое само является результатом исторического процесса и потому не соответствует его началу,
в особенности же тому, чем был язык у греков 10 . От полной языковой бессознательности,
характерной для классической античности, утверждают они, путь идет к инструменталистскому
обесцениванию языка в Новое время, и лишь этот процесс осознания, меняющий вместе с тем
само языковое отношение, впервые создает возможность самостоятельного рассмотрения «языка»
как такового, то есть с точки зрения формы, в отрыве от всякого содержания.
Можно подвергнуть сомнению эту характеристику соответствия между языковым отношением и
теорией языка — несомненно, однако, что наука о языке и философия языка исходят в своей
работе из предпосылки, будто бы форма языка и является их единственной темой. Но уместно ли
здесь вообще понятие формы? Является ли вообще язык, говоря словами Кассирера,
символической формой? Постигаем ли мы при этом все его своеобразие, которое заключается как
раз в том, что языковой характер имеют все прочие символические формы, выделенные Кассирером,
как-то: миф, искусство, право и т. д. "
Анализируя герменевтический феномен, мы, таким образом, сталкиваемся с универсальной
функцией языка. Раскрывая свою языковую природу, сам герменевтический феномен получает
универсальное значение. Понимание и интерпретация специфическим образом соотнесены с языковым
преданием. Но они возвышаются над этой соотнесенностью не только потому, что все, в
том числе и неязыковые, порождения человеческой культуры желают быть поняты так же, как и
языковые, но — что принципиально важнее — еще и потому, что вообще все по природе своей
понятное должно быть доступно пониманию и интерпретации. О понимании можно сказать то же,
что и о языке. И то и другое следует рассматривать не просто как некую эмпирическую данность,
поддающуюся эмпирическому исследованию. И то и другое ни в коем случае
470
не является простым предметом, но охватывает собой все, что вообще может сделаться таковым 12 .
Признав эту принципиальную связь между языком и пониманием, мы уже не можем, конечно,
рассматривать путь от языковой бессознательности через языковую осознанность к
обесцениванию языка 13 как некий однозначный исторический процесс. Эта схема, на мой взгляд,
не соответствует даже истории языковых теорий, не говоря уже о самой жизни языка в ее живом
свершении. Язык, живущий самим процессом речи, язык, охватывающий собою всякое
понимание, в том числе и то, которое осуществляет интерпретатор текстов, так тесно сплетен с
самим процессом мышления или истолкования, что мы не многого добьемся, если, отрешившись
от всего содержательного, будем рассматривать язык исключительно с точки зрения формы.
Языковая бессознательность как была, так и остается действительным способом бытия языка.
Обратимся лучше к грекам, которые, когда перед нами раскрылось единство слова и дела в его
всевластии и проблематичности, не имели даже соответствующего слова для того, что мы
называем языком, а также к христианской мысли средневековья, которая, исходя из своих
догматико-теологических интересов, вновь задумалась над тайной этого единства.
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.