Молодой учёный

290 Филология
«Молодой учёный» . № 5 (40) . Май, 2012 г.
дерева резать догадался, научил каменные горшки долбить,
лодки-долбленки из бревен мастерить…» (14, 26).
Обман Федора Кузьмича был раскрыт: «Вот ведь какой –
маленький, да удаленький. А как-то горько: обманул Бенедикта,
обставил, за дурака посчитал» (14, 252).
Внутренний монолог Бенедикта: «Голубчики?! Голубчики
– прах, труха, кало, дым печной, глина, в глину же
и возвернутся. Грязь от них, сало свечное, очески…», –
неожиданно переходит в красивые строчки о книге: «Ты,
книга, чистое мое, светлое мое, золото певучее, обещание,
мечта, зов дальний, –
О, призрак нежный и случайный,
Опять я слышу давний зов,
Опять красой необычайной
Ты манишь с дальних берегов!..
А книгу раскроешь – и там они, слова, дивные, летучие…»
(14, 288). Если следить за «тайной игрой» строк,
то становится ясно, что Толстая в «дивных» строчках говорит
о себе, Данте и его «Божественной комедии». И этот
«дивный» русский язык заложен в романе «Кысь» «изначала»,
подобно тому, как Данте в построении своего произведения
соблюдает строгую симметрию. А.С. Пушкин
отмечал, что «единый план «Ада» есть уже плод высокого
гения» [12, Т.6, с. 172].
Приведенный на странице романа русский алфавит по
своему составу и основам начертания букв восходит к кириллице.
В кириллице название букв обозначено словом,
что соответствует библейскому представлению: «В начале
было Слово, и Слово было с Богом, и Слово было
богом… Все появилось через него, и без него ничего не
появилось. То, что появилось с его помощью, была
жизнь…» (Ин 1:1–4). Если внимательно вчитаться в кириллическую
азбуку, составляющую содержание романа,
то можно увидеть:
Глаголь Добро Люди Слово
Добро Есть Мыслете Твердо
В наборе слов, составляющих азбуку, находим определенный
смысл, обращение и призыв: Люди, Мыслете!
Добро Есть! Слово Твердо! Слово, речь должны нести
Добро!
Однако А. Пушкин критикует подобный анализ слов азбуки:
«Буквы, составляющие славенскую азбуку, не представляют
никакого смысла. Аз, буки, веди, глаголь, добро
etc. суть отдельные слова, выбранные только для начального
их звука» [12, Т.6, с. 308]. Но важно и другое высказывание
поэта: «Мысль! великое слово! Что же и составляет
величие человека, как не мысль?» [12, Т. 6, с. 291].
И все же в кириллице буква «М» обозначена не словом
«Мысль», а словом «Мыслете».
Содержание книги представлено кириллицей. Прослеживая
уже известную нам историю русского алфавита,
мы получаем: содержание романа «Кысь» – кириллица –
русский алфавит – русский язык. Таким образом, содержанием
романа является повествование о русском языке
или главенствующая роль в романе принадлежит русскому
языку. Поэтому в романе много слов с прописной
буквы, неоднократное упоминание: «Азбуку учи!». Автор
«сигнализирует» словами Никиты Иваныча: «Сто раз повторял!
Без Азбуки не прочтешь!» (14, 409). Или не поймешь
суть романа.
В наброске статьи «О французской словесности»
А. Пушкин отмечал: «… есть у нас свой язык; смелее! обычаи,
история, песни, сказки – и проч.». «Читайте простонародные
сказки, молодые писатели, – писал поэт, –
чтоб видеть свойства русского языка» [12, Т. 6, с. 160,
189]. Т. Толстая следует наказу поэта, наполняя роман
сказками, легендами, песнями, частушками, пословицами,
поговорками, заговорами, включая и описание обычаев.
В неоконченной статье «Буквы, составляющие славенскую
азбуку…» А.С. Пушкин признается: «Мне … нравится
трагедия, составленная из азбуки французской» [12,
Т. 6, 309]. Приводится на французском языке трагедия
«Эно и Икаэль», состоящая из одной сцены. Роман Толстой
можно воспринимать как своеобразный отклик, т.к.
содержание – кириллическая азбука. Все фамилии, имена,
клички, упоминаемые в романе составляют русский алфавит
от А до Я, начиная с Анны Петровны и заканчивая
Януарием. Можно предположить, что Т. Толстая следует
высказыванию поэта: «Нам все еще печатный лист кажется
святым» [12, Т. 6, с. 217]. Поэтому в тексте так
много говорится о бережном отношении к книге. Книга в
романе «оживает»: «Смысл – он вон где, в книге этой;
она одна и есть настоящая, живая…», – пишет Толстая в
главе «Ерь».
Автор романа показывает и отношение героев к русскому
языку. Бенедикту родной язык нравится: «Что
они там по-кохинорски-то сказать могут? По-нашему
куда сподручней: сел, рассудил не спеша: вот так, дескать,
и так; это вот и то-то. И все ясно» (14, 65). Никита
Иваныч видит главную цель – «сберечь духовное
наследие». Поэтому он переживает: «Отчего бы это, отчего
это у нас все мутирует, ну всё! Ладно, люди, но язык,
понятия, смысл! А? Россия! Все вывернуто!». Он даже
на костре ратует за чистоту русского языка: «БЕНзинчику,
– закричал с верхотуры рассерженный Никита
Иваныч, – сколько раз повторять, учить: БЕН, БЕН,
БЕНзин!!! Олухи! … Неужели так трудно орфоэпию усвоить?!»
(14, 299; 407).
В романе представлены яркие картинки, тесно связанные
с событиями, происходящими в произведении
Толстой: о русском языке, букве, слове, книге. Примером
может служить описание эмоционального состояния Бенедикта:
«Я только книгу хотел, – ничего больше, –
только книгу, только слово, всегда только слово, – дайте
мне его, нет его у меня! Вот, смотри, нет его у меня!.. Голодно
мне! Мука мне!..» (14, 401). В стихотворении «1
января 1924» Осипа Мандельштама встречаем строчки,
очень близкие к переживаниям Бенедикта: