Молодой учёный

“Young Scientist” . #5 (40) . May 2012
всего, так называемые фланговые ограничения, которые
заставляют Москву «согласовывать с США и их натовскими
союзниками перемещение одного российского
танка с северной части в южную часть России» . [3]
Однако генеральный секретарь Североатлантического
альянса А.Ф.Расмуссен постоянно призывают Россию
возобновить участие в ДОВСЕ, признавая в то же время
необходимость модернизации этого договора. То, что
ДОВСЕ нужно «возобновить и, в конечном счете, модернизировать»,
констатировала, в частности, госсекретарь
США Х.Клинтон в ходе заседания Совета Россия – НАТО
в конце сентября 2010 г. в Нью-Йорке. Образцом для достижения
прогресса в этой области, по ее мнению, может
служить работа над новым Договором СНВ, а одним из
необходимых условий – согласие принимающей страны
на пребывание иностранных войск на ее территории (в
данном случае имеется в виду Грузия, чьи «отколовшиеся
территории» Абхазия и Южная Осетия, на которых расположены
российские воинские контингенты, продолжают
рассматриваться Вашингтоном как ее законная
часть). [4] В итоговой декларации саммита НАТО в Лиссабоне
содержится призыв удвоить усилия по заключению
рамочного соглашения для проведения в 2011 году переговоров
по возобновлению действия ДОВСЕ. [5]
С российской же стороны в отношении ДОВСЕ и возможности
возврата к нему иногда раздаются противоречивые
сигналы, свидетельствующие о том, что внутри
российского руководства имеют место если не различные
подходы, то различные степени жесткости. Вопрос состоит
в том, настаивать ли по-прежнему на ратификации
адаптированного договора теми, кто этого еще не сделал
(и тогда он сможет вступить в силу), или предлагать, не
дожидаясь ратификации, начать новые переговоры, чтобы
в предполагаемый новый документ были заложены принципиально
новые параметры. Так, в сентябре 2010 г. министр
обороны РФ А.Сердюков на встрече со своим американским
коллегой Р.Гейтсом в Вашингтоне заявил, что
Россия продолжит мораторий на ДОВСЕ до тех пор, пока
ей не предложат вариант, который будет ее устраивать . В
то же время министр иностранных дел РФ С.Лавров на
Мюнхенской конференции по безопасности в феврале
2011 г. отметил, что Россия не отказывается от адаптации
Договора об обычных вооруженных силах в Европе
(ДОВСЕ) и ждет, когда адаптированный договор будет
ратифицирован партнерами по НАТО. [6]
Дискуссии внутри НАТО в период подготовки новой
стратегической концепции альянса, сама концепция, принятая
Лиссабонским саммитом, ход обсуждения некоторых
ключевых проблем российско-натовского сотрудничества
после саммита (особенно по проблеме ПРО)
свидетельствуют о том, что старый взгляд НАТО на
Россию как на элемент, «посторонний» по отношению к
НАТО – центристской системе безопасности, сохраняется.
То, что альянс возвращается к приоритетности 5-й
статьи, также несет мало положительного для Москвы,
ведь теперь в НАТО активизируются те страны, которые
Political Science
355
считают эту статью механизмом защиты именно от «российской
угрозы».
Причина разногласий, в особенности по проблеме
ПРО, в том, что США до сих пор проводит политику гегемонии,
а НАТО выступает как инструмент американской
политики, как «ширма для развертывания американской
системы ПРО». Как прокомментировал официальный
представитель России при НАТО Дмитрий Рогозин: «Вашингтон,
в свою очередь, не раз заявлял, что противоракетная
система не будет направлена против России. Однако
на бумаге свои заявления США зафиксировать
отказываются. НАТО же призывает Россию поверить
на слово, что ракеты не будут направлены в ее сторону».
[7] Так же, по словам Д.Рогозина: «на столе у натовцев
лежат два российских предложения. Одно из них – создание
единой системы ЕвроПРО на основе секторального
принципа. Второе – интеграция двух систем ПРО.
В ответ альянс предлагает нечто аморфное: организацию
совместного центра по обмену информацией. И, что еще
непонятнее, – некоего виртуального центра по оперативным
вопросам.
Натовцы дипломатично улыбаются России, но гнут
линию в строгом соответствии с американскими планами
ПРО, а они направлены, в том числе против России.» [8]
А вот что думает об этом представитель США при
НАТО Фог Расмуссен: «Потенциал для сотрудничества
огромен, но быстрых результатов ждать не следует. Я убежден,
что это должны быть две различные системы ПРО.
Однако им следует тесно взаимодействовать, чтобы наилучшим
образом защитить свои территории, соблюдая
при этом суверенитет России и стран НАТО». [9]
По моему мнению, никогда в полной мере не будет достигнуто
согласия в области создания и размещения противоракетной
обороны. Б. Обама не спешит с ответом, а
ведь Д.Медведев уже начал думать, что начавшаяся перезагрузка
российско-американских отношений приведет
к стратегическому партнерству и отношения как таковые
выйдут на новый качественный уровень. Может быть российский
президент ошибается ?
Сегодня совершенно очевидно, что главная стратегическая
угроза национальной безопасности России исходит
от планов реализации Вашингтоном третьего и четвертого
этапов ПРО, включающих развертывание 400 модернизированных
ракет-перехватчиков «Стандарт-3» на 40 кораблях,
создание района ПРО в Польше, размещение на
румынской территории элементов американской системы
ПРО. В конечном итоге после 2015 года появится реальная
возможность поражения с этих площадок российских
МБР и БРПЛ.
Подобная перспектива с учетом разрабатываемой в
США концепции быстрого глобального удара (БГУ) создает
для нашей страны ситуацию, при которой в условиях
сочетания двух потенциалов – ударно-превентивного БГУ
и сдерживающего ПРО – обеспечение ее безопасности,
суверенитета и независимости в недалеком будущем потребует
принятия решений по наращиванию ударных воз-