17, № 5. 2019

Том 17, № 5. 2019
PRACTICAL MEDICINE 63
Таблица 2. Показатели стимулированной секреции гормона роста и базального уровня ИФР-1
у пациентов исследуемых групп, Ме [Q1; Q3]
Table 2. Values of stimulated secretion of growth hormones and basal level of insulin-like growth
factor-1 in patients of the studied groups, Ме [Q1; Q3]
Исследуемые
показатели
Подгруппа 1А
(n=40)
Подгруппа 1Б
(n=30)
Подгруппа 2А
(n=15)
Подгруппа 2Б
(n=15)
СТГ нг\мл
15,2
[13,5; 26,0]
13,0
[12,4; 17,6]
— —
ИФР-1 нг\мл
173*
[110,2; 289,7]
149**/^
[105; 228]
385
[220; 972]
420
[237; 996]
Примечание: * статистическая значимость различий между группами 14-летних пациентов при р <0,05
по критерию Манна-Уитни
** статистическая значимость различий между группами 15-летних пациентов при р <0,05 по критерию
Манна-Уитни.
^ статистическая значимость различий между группами пациентов с КЗРП при р <0,05 по критерию
Манна-Уитни
Note: * statistical significance between groups of 14 y.o. patients at р <0.05 by Mann-Whitney criterion.
** statistical significance between groups of 15 y.o. patients at р <0.05 by Mann-Whitney criterion.
^ statistical significance between patients with constitutional delay of growth at р <0.05 by Mann-Whitney
criterion
заметным с периода начала пубертата, то есть после
9–10 лет. Отягощенная наследственность по задержке
роста и пубертата была отмечена не более
чем в 40% случаев, как по линии матери, так и по
линии отца. Медиана (Ме) ежегодной прибавки в
росте по данным SDS скорости роста пациентов составила
3,5 [2,0; 4,8] см в год. Ме прогнозируемого
роста составила 175 см [165; 180] см.
При проведении антропометрии с оценкой верхнего
и нижнего сегментов тела все пациенты имели
пропорциональный мезоморфный тип телосложения.
Ме SDS роста составила -2,3 [-2,0; -3,5]. При
оценке SDS ИМТ было выявлено, что 65% пациентов
имеют нормальные показатели массы тела по
отношению к росту и у 45% выявлен недостаток
массы тела.
При сравнительном анализе первичных клинических
данных в зависимости от возраста была выявлена
тенденция к ухудшению ауксологических показателей
у пациентов более старшего возраста. В
связи с этим для более точной оценки дальнейший
анализ клинических и лабораторных данных проводился
раздельно в группе 14-летних и 15-летних
пациентов в сопоставлении с нормальными референсными
значениями здоровых подростков того же
возраста.
По результатам клинического осмотра Ме SDS
роста 14-летних пациентов составила – 2,1 [-2,0;
-3,5], при этом ежегодная прибавка в росте составила
не более 3,5 [2,0; 4,8] см в год. В подгруппе
1Б (15-летние пациенты) Ме SDS роста составила
– 2,3 [-2,0; -3,0] и средняя прибавка в росте 3,1
[2,0; 4,7] см в год. Таким образом, Ме SDS роста в
обеих подгруппах пациентов была сопоставима со
скоростью роста и указывала на длительную, равномерную
степень задержки. При оценке степени
упитанности у 45% пациентов подгруппы 1А выявлен
недостаток массы тела, по данным SDS ИМТ в
подгруппе 1Б дефицит массы тела встречался значительно
чаще – у 72% пациентов, что указывает
на тенденцию увеличения частоты дефицита массы
с длительностью задержки роста и полового созревания.
Данную тенденцию подтверждают и результаты
биоимпедансного анализа: так у 15-летних
пациентов с КЗРП выявлено более выраженное снижение
доли скелетно-мышечной массы: Ме в данной
подгруппе составила 17,7 [16,9; 20,2] кг при
нормальном диапазоне значений от 20,3 до 29 кг.
В подгруппе 1А Ме доли скелетно-мышечной массы
была несколько выше и составила 18,3 [17,2;
21,0]. Активная клеточная масса и доля активной
клеточной массы, характеризующие содержание в
организме метаболически активных тканей у всех
пациентов находились на нижней границе нормы.
Выявлено парадоксальное увеличение жировой
массы тела по отношению к росту при нормальных
или сниженных показателях ИМТ у 15-летних
пациентов. Преобладание жирового компонента у
пациентов с КЗРП, может являться предиктором метаболических
расстройств в будущем, связанных с
длительным транзиторным дефицитом тестостерона
при задержке пубертата.
При анализе рентгенограмм зон роста у всех
пациентов наблюдалось отставание костного возраста
от паспортного на 1,5 лет и более. При этом
более глубокая степень отставания костного возраста
наблюдалась у 15-летних пациентов. Так у
50% 14-летних пациентов костный возраст отставал
от паспортного на 2–2,5 года, в то время как у
15-летних подростков только 29% имело отставание
в пределах 2–2,5 лет и у 71% пациентов степень
задержки костного возраста соответствовала
2,5 и более годам. Таким образом, прослеживается
склонность к нарастанию степени отставания костного
возраста с увеличением длительности задержки
роста и пубертата, а также возраста ребенка.
Коэффициент отношения костного возраста к хронологическому
(КВ\ХВ) у всех пациентов был статистически
значимо ниже нормы: 0,84 [0,7; 0,85] и
0,8 [0,63; 0,86] в подгруппе 1А и 1Б соответственно
(р<0,05), что указывало на разную степень биологической
незрелости всех пациентов.
Таким образом, по результатам клинического
обследования отмечена тенденция к более выраженной
степени задержки физического развития у
15-летних пациентов.
При сравнительном анализе лабораторных данных
уровень тиреоидных и тиреотропных гормонов