Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

Новой Англии... но не жизнеспособны. И дни их сочтены.И я как раз в их числе...— Это тебе Америка, брат, — поддакнул, невникая, художник и с гордостью оглядел в осколкезеркала свою разноцветную бороду. — Тут, старик,знаешь как... Больной, исцелися сам. А то на врачейбашлей не наберешься.Он взглянул на часы: — Хорошо мы с тобой посидели...Будто и не за океаном.— Ты что, торопишься? — встрепенулся Юлий.— Да, понимаешь, один мужик подвалить должен.Вообще-то дерьмо порядочное, манимейкерскаямашина, но вкладывает в русскую живопись. В Москвея с такими на одном поле... не садился, а здесц приходится.Юлий понял, что пора расставаться. За мутнымокном наступил вечер. И поскольку угасший день былсолнечным и ясным, то, вероятно, на небе зажглисьзвезды. Обычно в Нью-Йорке этот феномен проходитнезамеченным. Гость и хозяин вышли на улицу, ихудожник проводил Юлия до станции Канал-стрит.— Ну, бывай, старик, не пропадай надолго, —сказал Васёк. — Как ехать, знаешь? — И, не дожидаясьответа, клюнул Юлия в щеку, развернулся и торопливозашагал прочь. Юлий глядел ему вслед и думал,что Васька даже не^ поинтересовался, у кого Юлийостановился в Нью-Йорке, и не спросил его бостонскийтелефон. Он закурил последнюю сигарету, нырнулпод землю, опустил в дырку жетон, прошел поузкому проходу и очутился на совершенно пустойплатформе. В ту же секунду мимо, не останавливаясь,промчался поезд. Над его головой круглые часы показывалинесусветимое время — четверть пятого. Юлийвзглянул на свои — было ровно десять. Юлий вдругвспомнил о мистере Гринблате и почувствовал некоеугрызение совести. Прошло минут двадцать. На платформене появился ни один человек. С ободранных160