Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

присказкой из Шолом-Алейхема на чувственных губах:«О, если бы я был королем, я ел бы каждый день белыйхлеб с арбузом!».IIIГоворят, в своей парижской молодости, едва изучивфранцузский язык, он написал прекрасный роман,о котором в ту пору было много шума. Не читаю нина каком языке, кроме русского, и мне трудно об этомсудить; но зато мне хорошо известна судьба его второйвещи, написанной им по горячим следам майскихсобытий шестьдесят восьмого года: «С похмелья», сподзаголовком «Записки контрреволюционера». Спустягоды мы опубликовали эту вещь в «Континенте».Хирургическая беспощадность этого замечательногоэссе тем более уникальна, что в интеллектуальнойатмосфере тех лет она неминуемо влекла за собойстоль же беспощадную реакцию со стороны так называемогоЛевого берега — законодателя всех политическихи эстетических мод во Франции и не только вней одной. Необходимо было обладать подлиннымдуховным мужеством, чтобы позволить себе сказатьто, что тогда позволил себе сказать в своей книге ПетрРавич.Автор не возмущался и не разоблачал. Автор беззлобно,скорее даже сочувственно иронизировал, но она—эта ирония гораздо эффективнее любого сарказма илиобличительного пафоса обнажала разрушительную,но убогую по своему историческому содержанию сущностьтолько что отгремевшего события. Именно этойснисходительной иронии ему и не простили. Его нестали травить, для травли он был слишком неблагодарнымобъектом: в присущем ему неискоренимомскептицизме захлебнулась бы всякая лобовая атака. Сним рассчитались проще, но мстительнее — его за-326