Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

щая критическая стержневая целенаправленность. Диктуемаявременем новизна формы не снимает существенного ине убирает с повестки дня набившего оскомину понятиякритического реализма. Если писатель воистину хочет изображатьразвернутую перед ним реальность — в данномслучае будни тоталитарной супердержавы 80-х годов ХХ-гостолетия, то при всем желании он не может живописать ееотстраненно.Трое из названной семерки авторов — Е. Козловский,Н. Климонтович и Е. Попов, — рисуя такую реальность,уже не только критикуют и обличают, но бичуют и проклинают.Обнаженней всего эта тенденция проявилась в повестиЕ. Козловского «Маленький белый голубь мира». Ее сюжетпрост и страшен: герой делится с женщиной недозволеннымимыслями, она на него доносит, КГБ выписывает егоиз Москвы, то есть лишает жилья и работы, и человек в прямоми в переносном смысле слова исчезает из жизни.Герой Козловского не лукавит и не прячется, он умеетназывать вещи своими именами. Для него голубь мирапо-советски — это прожорливая пташка, склевавшаяпол-Европы, добрый кусок Азии и направляющая победительныйклювик в сторону Африки. Герой повести,скромный и застенчивый Иван Александрович, по сутидела — сам автор, над которым постоянно висит Дамокловмеч возмездия за крамольный образ мыслей. Этоперед ним, застывшим на камском берегу, уже вставали неотвратимовидения зловещих лагерей по другую сторонуреки с их кошмарами и мукой, это именно он очутился тогдав Москве на Кузнецком, в изящном старинном особнячкеособого назначения на гибельной грани бытия и небытия.Недавний арест — и горестное «покаяние» — писателя подтвердиливещее предчувствие.Исследователи современной советской неподцензурнойлитературы справедливо отмечают иронию как характерныйдля нее стиль, тон и прием мышления, причем подчеркиваяэто как слабость авторской позиции. Ирония как стиль мышленийокрашивает помещенные в сборнике рассказы Е. Поповаи пьесу Н. Климонтовича «Отъезд героя». Если же судитьпо-настоящему, то это уже и не ирония, а настоящая сатира,и как такова она свидетельствует не о бессилии писателей передлицом действительности, а наоборот—об их силе, об ощу-395