Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

Кандель знал досконально, о чем писал, и потому прозаего иногда производила впечатление хроники, живой зарисовки,хотя сам он творил вовсе не хронику, а сказы, насквозьорганизованные ритмами — ритмом строки, абзаца,главы.Новый роман заметно отличается от прежних. Мне, например,он нравится меньше «Коридора»: сквозь «материюпрозы» проглядывает конструкция, видна обдуманность врасстановке героев, в повторяемости сюжетных ситуаций сразными группами героев — нечто вроде «тестов» для испытанияперсонажей. Я не могу отделаться от подсознательногоощущения, что эта большая искусность (которая самапо себе, может быть, достоинство) возникла потому, чтокрестьянские персонажи духовно дальше от автора, чем«Полуторка» из «Зоны» или Костя Хоботков из «Коридора»,и Кандель смотрит на них не изнутри, как в прежний романах,а изучает извне, в действии, потому и ставит композиционныеэксперименты над задуманными фигурами...По традиции русская литература всегда жалела слабых,сочувствовала «маленьким людям». Кажется, Чехов сказал:«Мы должны быть адвокатами человека. Прокуроров и безнас хватает». В самом деле, чего заступаться за сильного,он и сам себя защитит, наше, писательское дело о слабомзаботиться! Но наступила советская власть, и внимание литературыпереместилось к сильному....Конечно, Кандель тоже жалеет слабых — полуюродивогоЕгорушку, мужа Ани Никодимовой, или того помешанногоиз больничной палаты, который, задерганныйжизнью и женой («добивайся своего! мужчина должен добиваться!»),вдруг «тронулся», «зациклился» на... расписанииэлектричек. Конечно, его сочувствие «деревенским в городе»вызвано также и тем, что они слабы в Москве, непривычнык новой жизни: «первое — жить им страшно... второе:на улицах боязно... третье: работа незнакомая... четвертое:заботы трудные... Кругом тебя люди живут, с пеленокк городу привыкшие. Крутятся волчком, изворачиваютсянаизнанку, раскидывают верткими мозгами. А эти —топчутся на месте, ворочаются медведями, угнаться никакне могут. Вот и выходит: жизнь у всех одинаковая, а живут— по-разному.Те — просто, эти — с натугой.»384