Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

вую «вину» они не могли доказать — студенческаязабастовка вспыхнула стихийно, хотя какая-то организацияи существовала. Доказательством второй быливзятые у меня на обыске все мои сочинения. Однакоследствие продолжалось полгода — они никак мне неверили, что у меня нет никакой организации и никакойсвязи с заграницей, что я работаю один (правда, всегдав контакте со студентами) и неорганизованно.Наверно, многим хотелось бы узнать, как я пережилследствие и потом тюрьму. Я неохотно об этомрассказываю. Все свои, и по сей день не окончившиесянесчастья я считаю обычным делом в условиях коммунистическогорежима. Несколько раз я пыталсянаписать об этом воспоминания, но уничтожал написанное,ибо оно мне казалось неинтересным — сплошнаяповседневность. А теперь я вижу, что об этомцелые книги написаны. Я бы не смог. Так что всегонесколько слов о тюрьме.В одиночке, не больше 2-3 кв. м, без окон, я началтерять зрение, заболел глаукомой. Из-за этого и теперьхожу в темных очках. Только в рабочие дни былапятнадцатиминутная прогулка, а остальное время япроводил во тьме или, в солнечный день, в полутьме,без книг, без газет, без свиданий. Курить разрешалось,но спички были у надзирателя, так что он давалприкуривать, если случайно проходил мимо одиночкида еще если захочет. В этой одиночке я оставался шестьмесяцев — одежда на мне распадалась в лохмотья.Меня приговорили к двум годам тюрьмы строгогорежима. Остаток срока я отсиживал в Сремской Митровице,где оказался самым младшим из арестованныхпо политическим делам в 1956/57 г., и меня там прозвалиСыном.В знаменитом третьем корпусе этой тюрьмы,окруженном высокой стеной, находилось около 200 политзаключенных.Большинство их были сербы, четники,лётичевцы и другие, кроме того — «информ-214