1949. gada 25. mart‚ izvesto balsis

62
– Ну, и как получилось, что вас отправили в Сибирь?
– А потом ещё я два года пожилa... и в Сибирь отправили.
– Ну вот. Расскажите, как это получилось? Почему это так?
– И чтобы нас забирала наша волость, а забирала нас другая волость
[заплакала].
– Ну, не плачьте!
– Варкавская волость забирала. А мы были Даугавпилсской волости.
– Ну и...
– Враги были... И... и потом соседи... Свои русские.. вот тут написано
[показывает газету]... свои русские [донесли].
– А чем вы провинились?
– У нас… 27 гектар у нас было.
– 27 гектар.
– Земли... 27 гектар...
– Это много было, конечно. В Латгалии мало таких [богатых хозяев] было.
Скажите, как это было? Вы вообще ожидали, что к вам могут прийти?
Вообще...
– Да.
– ... люди знали про эти вывозы?
– Знали, знали… В Варкаве, в волости, работала моего мужа племянница.
В волости работала. Она всё знала. Они нам всё каждый день передавали
вести такие, такие, такие. Теперь, по соседству собрали собрание,
чтоб в колхоз вступать... в колхоз, и мой вот свёкр, мой свёкр Фёдор
пошёл, чтоб его приняли. Он уже пойдёт туда, в колхоз... будет в
колхозе. Да вот. Ему отказали: «Иди обратно». И отказали. Уже были
приготовлены списки на вывоз.
– А не думали взять и убежать куда-нибудь?
– А вот… Анна... вот Анна (тут в газете упомянута), Анна, да, утром...
каждое утро уходили, а мы куда со своим уйдём? У нас ребёнок малый.
– Девочка маленькая...
– Да. Мы куда уйдём? Он поехал на речку – старик [свёкр] – рыбу ловить
(он был большой рыбак), а Анна ушла к соседям, чтоб остаться, а
Мария – свекровку увезли в Нидермызу, она сердцем была больная, она
осталась. Она тоже осталась. А я, знаете, я вам по-честному скажу, я думаю:
чем я виновата? С ребёнком осталась [плачет]. Меня должны вести,
а Анна должна остаться, и она виновата была. [...] [неразборчиво из-за
слез] И она инвалидка была. И сейчас в этом, ну... в этих [дом] престарелых
в Риге. Вот Кира видала её. На одном боку только лежит. Они этих
бандитов пускали с маткой. Егора... не было его [неразборчиво], тоже в
тюрьме сидел на Урале, моего [мужа] брат, родной. Моего не было – в
Grigorjevu Ïimene