Ссылка на файл в формате pdf - Вторая литература

вем до самой глубокой старости. Я меньше, чем на девяносто лет, не
согласен. А вы. насколько мне известно, хотите дожить до ста. Так
ведь
— До ста с хвостиком, — поправляю я. — К тому времени, наверно,
изобретут эликсир долголетия.
— Непременно изобретут, — соглашается он. — Как мне нравится
в вас это желание жить как можно дольше! Ведь обыкновенно
молодые девушки заявляют: «Я хочу умереть в двадцать пять
лет. Дальше жить не интересно». А вы — сто с хвостиком! — Он
•смеется: — Молодец! Ведь чем дольше живешь, тем интереснее. И,
знаете, самое лучшее время — старость. Я уверен, что только в старости
и в детстве можно быть совсем, абсолютно счастливым. А теперь
хорошо бы чаю попить. — Он встает. — Пойдем, скажем об
этом Паше.
Мы идем на кухню. Но кухня пуста. Паши нет.
— Должно быть пошла хвостаться за хлебом в кооператив, —
говорит Гумилев. — Ничего, я хитрый, как муха, и сам могу приготовить
чай.
Он наливает воду в большой алюминиевый чайник, снимает кастрюльку
с примуса и ставит на него чайник. Все это он проделывает
с видом фокусника, вынимающего живого кролика из своего
уха.
Мы садимся на кухонный стол и ждем, пока вскипит вода. Ждем
долго.
— Удивительно некипкая, глупая вода, — замечает Гумилев. —
Я бы на ее месте давно вскипел.
И как бы в ответ, крышка чайника начинает громко хлопать.
— Вот видите, — торжествует Гумилев, — обиделась и сразу закипела.
Я умею с ней обращаться. Вода, как женщина — надо ее
обидеть, чтобы она вскипела. А то бы еще час ждали.
Мы возвращаемся к печке пить чай. С академическим изюмом,
— Гумилев достает из шкафа кулек с изюмом.
— Я сегодня получил академический паек. И сам привез его на
саночках, — рассказывает он. — Запрягся в саночки и в своей оленьей
дохе чувствовал себя оленем, везущим драгоценный груз в
тайге. Вы бы посмотрели, с какой гордостью я выступал по снегу.
— И вдруг перебивает себя: — А клятву свою вы никогда не забывайте.
Никогда...